Элиша Зинде - Литературное путешествие

«Он был в халате и держал в зубах свою темную глиняную трубку». («Собака Баскервилей»). «– С недавних пор я стал участвовать в раскрытии преступлений на континенте, – сказал немного погодя Холмс, набивая свою любимую эриковую (вересковую) трубку». («Знак четырех»). «– Возможно, вы и ошибаетесь, – продолжал он, подхватив щипцами тлеющий уголек и раскуривая длинную трубку вишневого дерева, которая заменяла глиняную в те дни, когда он был настроен скорее спорить, нежели размышлять» («Медные буки»)

В сувенирном магазине, а позднее и в музее, вы увидите трубки-калабаш (40—60 фунтов стерлингов), в магазине найдется также трубочный табак «Шерлок сорта Холмс», три трубки которого, как известно, помогают решить самую сложную проблему.

Войлочную шляпу, которую предпочитали носить деревенские охотники на оленей в XIX веке (20 фунтов в музейном магазинчике) Шерлок Холмс надевал в основном в кино. Единственное упоминание об этом головном уборе в литературной холмсиане звучит так: «худое, сосредоточенное лицо моего друга в дорожном картузе с завязанными на макушке ушами, склонилось над пачкой свежих газет, которыми он запасся на вокзале Паддингтон» («Серебряный»). В войлочной шляпе сыщик был изображен на классической иллюстрации к этому рассказу в журнале «Стрэнд». Но данный головной убор был пригоден лишь для сельской местности, носить его в Лондоне XIX века – все равно, что в наши дни прийти слушать оперу в «Ковент-Гардене» в тренировочном костюме «Адидас». С плащом-крылаткой – то же самое, он подходил лишь для загородных поездок.

Музей начинается со второго этажа. Настоящая зеленая викторианская дверь. Над ней – два фонаря (внешне совсем как газовые, но с электрическими лампочками внутри), на ней – табличка «221б, Бейкер-стрит, Шерлок Холмс, консультирующий детектив».

Между первым русским и первым английским (а также вторым и вторым этажами) ровно семнадцать ступенек.

«– Вы смотрите, но вы не наблюдаете, а это большая разница. Например, вы часто видели ступеньки, ведущие из прихожей в эту комнату?

– Часто.

– Как часто?

– Ну, несколько сот раз!

– Отлично. Сколько же там ступенек?

– Сколько? Не обратил внимания.

– Вот-вот, не обратили внимания. А между тем вы видели! В этом вся суть. Ну, а я знаю, что ступенек – семнадцать, потому что я и видел, и наблюдал» («Скандал в Богемии»)

Служительница музея одета в костюм викторианской эпохи. Внутренняя обстановка «меблированных комнат миссис Хадсон» восстановлена в мельчайших деталях. Давайте проверять – картотека на опасных преступников, гнутая кочерга, скрипка, метроном, химические реактивы, лупа, саквояж с отмычками, скрипка Страдивари, книги (именно тех авторов, которых упоминал Конан Дойл). Вензель королевы Виктории, исполненный с помощью револьвера Webley образца 1980 года («от чего не улучшились ни атмосфера, ни интерьер комнаты» – говорил Ватсон по поводу этой тренировочной стрельбы в помещении). В том же рассказе «Обряд дома Месгрейвов» доктор замечал: «когда я вижу, что человек держит свои сигары в ведерке для угля, табак – в носке персидской туфли, а письма, которые ждут ответа, прикалывает перочинным ножом к деревянной доске над камином, мне, право же, начинает казаться, будто я образец всех добродетелей».

Замечательнейшая особенность музея в том, что посетителям разрешается все трогать, садиться в любимое кресло мистера Холмса и фотографироваться в его знаменитой кепке (или котелка Ватсона).

В экспозиции музея есть и персидская туфля, и ведерко, и доска над камином. И, разумеется, на своем месте фотография «этой женщины» – Ирен Адлер.

В комнатах (как-то сложно их назвать музейными залами) можно встретить восковые фигуры, изображающие персонажей холмсианы. На меня наибольшее впечатление произвела болотная гадюка, зашипевшая и дернувшаяся на голове воскового доктора Гримсби Ройлотта.

И, разумеется, на своем месте восковый бюст, подстреленный из духового ружья. Стреляли, разумеется, из дома напротив.

«-Знаете ли вы, где мы? – шепотом спросил он.

– Кажется, на Бейкер-стрит, – ответил я, глядя через мутное стекло.

– Совершенно верно, мы находимся в доме Кэмдена, как раз напротив нашей прежней квартиры» («Пустой дом»)

«Дом Кэмдена», в отличие от многочисленных пансионов миссис Хадсон, обнаруживается легко. Он расположен на Бейкер-стрит, в доме №32, точно напротив офисного чудовища №19-35. В соответствии с каноном, к дому надо подходить не с парадной стороны, а, как великий сыщик и его верный друг – со двора, то есть свернуть с Бейкер-стрит на Бландфорд-стрит, а оттуда – в узкий тупичок.

Еще одно здание на Бейкер-стрит, связанное с мистером Холмсом, правда, лишь названием – это четырехзвездный отель «Park Plaza Sherlock Holmes», перестроенный из двух зданий XVIII века. Номер на двоих стоит 140 фунтов стерлингов за ночь, по лондонским меркам – практически бесплатно. Ресторан отеля называется Moriarti, а бар – Dr.Watson.

С улицы Холмса начинаем путешествие по викторианскому Лондону Холмса.

Повернем с Бейкер-стрит на Уигмор-стрит. На этой улице нас интересует почтовое отделение. «Наблюдение показало мне, что подошвы ваших ботинок испачканы красноватой глиной. А у самой почты на Уигмор-стрит как раз ведутся земляные работы. Земля вся разрыта, и войти на почту, не испачкав ног, невозможно» («Знак четырех»).

По Уигмор-стрит мы движемся до поворота на Уэлбек-стрит, а по ней – до пересечения с Бентинк-стрит. Остановимся на перекрестке. Именно а этом месте было совершено одно из покушений на жизнь великого сыщика, подготовленное подручными профессором Мориарти. «Я увидел парный фургон, мчащийся со страшной быстротой прямо на меня. Я едва успел отскочить на тротуар. Какая-то доля секунды – и я был раздавлен бы насмерть» («Последнее дело Холмса»).

Достаточно пройти всего один квартал и свернуть на Квин-Энн-стрит, то бишь улицу королевы Анны, чтобы достичь следующей достопримечательности – дома №9, в котором после женитьбы на Мэри Морстон поселился доктор Ватсон. «Я тогда жил на улице королевы Анны» («Сиятельный клиент»). Улица сохранила правильный викторианский облик. Ровные ряды четырехэтажных (ну ладно, ладно, трехэтажных) домов красного кирпича. Первый (нулевой) этаж обычно оштукатурен, второй (первый) имеет самую большую высоту потолка, а третий-четвертый – наоборот, низкие потолки. Памятной доски, посвященной доктору Ватсону, на доме №9 нет, зато на одном из соседних зданий на той же стороне улицы обнаруживается мемориальная доска, посвященная композитору Виктору Берлиозу. Не знаю, как столетие тому назад, но сегодня недвижимость на Квин-Энн-стрит скорее всего по карману людям, для которых сундучок с сокровищами Агры – не такая уж и дорогостоящая вещь. Судя по дверным табличкам, на улице проживают несколько коллег Ватсона и один однофамилец (правда, не врач, а риэлтор).