Надежда Наран - Бездорожье

Приведу пример.

Как-то раз мне в руки попала «Должностная инструкция секретаря» – бумажка из одной иркутской фирмы, торгующей посудой. Фирма небольшая, так себе, пара мелких магазинчиков. Но зато какие понты! Я не думаю, что они эту инструкцию сами придумали, скорее всего, тупо скопировали или скачали с «крутого» ресурса, посвященного «успешному менеджменту». Там страниц 20 было… всякая херня, начиная от перечня слов, которые можно/нельзя говорить секретарю и её цвета лака для ногтей до размеров туалетной бумаги и бумажных полотенец, которые всегда должны быть в толчке. Но больше всего меня поразила фраза: «Секретарь имеет право отлучиться в туалетную комнату не более двух раз в течение рабочего дня, продолжительность отсутствия не более 5 минут, при условии, что в этот момент в офисе нет клиента/партнера »…

Блять! Отсюда естественным образом следует: надо обосрацца в присутствии клиента/партнера – но своё рабочее место не покинуть! А то бонуса лишат нахуй.

Так что, успешные менеджеры, я вам желаю: да чтоб вы все обосрались в присутствии клиента/партнера!

Или вот еще пример.

В «Российской газете» есть рубрика писем читателей, которую ведёт Мария Городова. На основе этих материалов ею впоследствии была написана книга «Ветер Нежность». Я процитирую оттуда одну главу.

Ни одна крыса не будет загрызать другую особь своей стаи. Да, чужака тут же разорвут, но внутри стаи крысы, наоборот, с нежностью относятся к детёнышам и бережно к старым или больным особям. А что же люди?

«Здравствуйте, Мария! Та чудовищная ситуация, в которую я попала, так тревожит меня, что я просто не могла вам не написать. Почти три месяца назад у меня дома раздался звонок и моя младшая коллега, с которой мы когда-то работали в Институте биоорганической химии, сообщила, что в фармацевтической компании, где она сейчас служит, освободилось место ведущего сотрудника.

Последние пятнадцать лет я кем только не работала – и секретарем-референтом, и распространителем биодобавок, и даже аквариумным дизайнером, и о возвращении в фармакологию уже и не мечтала. На следующий день я приехала в головной офис на собеседование, как сейчас говорят «интервью». Меня сразу предупредили, что требования, предъявляемые к здоровью сотрудников, очень серьезные, но все ограничилось обычной справкой о диспансеризации и моей распиской о том, что, если какие-то проблемы возникнут, претензий к компании я иметь не буду. Зато тестов было много. Помню, как меня позабавил настойчивый интерес к моим депрессиям, вопросы о родственниках-алкоголиках и семейной склонности к суицидам.

По-видимому, мой психологический портрет всех устроил, потому что на следующий день мне сообщили, что первичный отбор я прошла и допущена до собеседования с индивидуальным психологом, и вся эта бодяга с родственниками, суицидами, склонностями к депрессиям продолжилась, но теперь уже, так сказать, на художественном уровне. В силу природного оптимизма, на всех картинках, которые подсовывала мне дама-психолог, я пририсовывала улыбающееся солнышко, а фразу «К вам в подъезде подошел мужчина, опишите, какой он…» закончила словами: «Высокий, голубоглазый, с букетом алых роз и тортиком!» Мария, мне уже пятьдесят два, и, честно говоря, я очень хотела получить эту работу. Через три дня мне сообщили, что я ее получила – испытательный срок три месяца.

Мария, у меня уже взрослые дети, и что такое корпоративная этика и всякие там тимбилдинги и тренинги с новомодными методиками корпоративной промывки мозгов, я наслышана. Не пугали меня и магнитные карточки, учет приходов-уходов, страшилки про суммирование опозданий и систему штрафов. Я понимала, что ситуации, когда в рабочее время дамы примеряют нижнее бельё, остались в социалистическом прошлом. За обещанные деньги надо будет работать, и к этому я была готова. Но то, что ждало меня в офисе, выходило за всякие рамки. Нет, гимнов, посвященных нашей компании, здесь не пели. Здесь вообще все было предельно серьезно. Комната, в которой мне теперь предстояло проводить с 10 до 18, представляла собой огромный зал с рядами столов. Сидящий позади всех менеджер мог видеть, кто чем занимается и что у нас на мониторах. Такая рассадка, как выяснилось, называется «открыты сзади» и, по мнению руководства, должна способствовать эффективной работе.

В первый же день мне вручили циркуляр по этике поведения в «офисе без стен». В нем говорилось про «личное пространство» персонала, которое нельзя нарушать, про то, что нужно представить, что каждый из сотрудников отделен от остальных «невидимыми дверьми», и прежде чем подойти к нему, надо предупредить коллегу о своем появлении покашливанием или иным звуком, но не в коем случае не касанием… Дальше неведомый составитель учил, что нехорошо «подкрадываться к персоналу», но при этом указывал, что ходить по офису надо плавно, не делая резких движений, чтобы не мешать работать. Нам рекомендовалось «не отвлекать персонал разговорами, кроме тех, которые касаются непосредственно работы», и объяснялось, как пить чай в специально отведенной чайной комнате (только стоя)…

Я увлечённо погрузилась в работу, но скоро поняла, что мне нужна помощь моего предшественника. Когда я сказала об этом менеджеру отдела, та сурово ответила, что фирма надеялась, что моего профессионализма хватит, чтобы разобраться во всем самой. В делах я действительно разобралась сама. А вот то, что мой предшественник сейчас проходит курс лечения после неудавшейся попытки самоубийства, мне сказала уборщица. 32-летнего, подающего надежды парня вытащили из петли на следующий день после того, как он не получил ожидаемого повышения по службе…

Вообще, подсчету заработанных очков и штрафов в офисе придается невероятное значение. Мария, я работаю тут почти три месяца и до сих пор не могу понять, почему какая-то абстрактная цифирь может стать для людей важнее, чем трагедия человека, работавшего рядом? Да, конечно, от этих баллов зависит и карьерный рост, и наши бонусы – доплаты к зарплате. Но знаете, я просто задыхаюсь от того, что работаю в одном офисе с людьми, о которых ничего не знаю – есть ли, например, дети у старшего сотрудника Ларисы или невеста у менеджера по персоналу Максима?

А недавно наше руководство, «демократично» собрав сотрудников, предложило выбрать: либо сокращение штата, либо все остаются на местах, но перестают получать бонусы. Мария, когда коллеги выбрали сокращение штатов, я была потрясена. Что тут началось, неприятно даже описывать. Один остряк через несколько дней после собрания повесил в качестве обоев на нашем сайте корпоративного юмора (сайт, рекомендованный руководством для просмотра) фотографию крыс в вольере. Ничего крамольного тут не было – на крысах вся фармацевтика держится. Но бедолага-шутник открыл список сокращенных. Мария, как можно работать, когда в ежедневных отчетах перед менеджером отдела теперь появился обязательный пункт под лицемерным названием «что бы я улучшил в работе моих коллег»?