Кристос Ияннопулос - Дорога домой

– Но ведь я и хочу тебя утешить! – попытался успокоить я Эллен, следуя за ней в гостиную.

– Да что там, тебе плевать на мои чувства.

Конечно, такого упрека я не понял и мы поссорились. А под конец Эллен не выдержала:

– Тебе лучше сейчас уйти и оставить меня одну!

Что я и сделал.

Дома, уже в постели, я все еще кипел от злости, ведь она упрекнула меня в том, что я бесчувственный чурбан, и это задело меня. Когда я уже почти упокоился и практически уснул, зазвонил телефон.

– Почему ты уехал домой и оставил меня одну? – услышал я укоризненный голос Эллен.

Я рассердился.

– Разве ты не сказала, что мне нужно уйти?

– Ах, дорогой, я так и сказала. Но на самом деле я просто хотела, чтобы ты меня утешил.

И мне пришлось снова поспешно одеться и проехать двадцать километров, чтобы добраться к ней. Я заварил ей чай и крепко обнял.

– Прости, что я оставил тебя!

Мне было действительно тяжело видеть горе Эллен, но, поскольку мое отношение к собакам в целом и к Бонни в частности было не самым лучшим, я довольно сдержанно сочувствовал пропаже маленького песика. И ссора разгорелась с новой силой.

– Мне кажется, тебя совершенно не интересует участь Бонни! – услышал я пару дней спустя, когда мы сидели в гостиной за бокалом вина.

– С чего ты взяла? – ответил я и тут же понял, что попался.

– Потому что ты играешь на планшете!

Я действительно вполуха слушал ее и просматривал почту.

– Мне искренне жаль, что это произошло, но именно поэтому я не хочу в сотый раз слушать историю о том, как ты забирала Бонни из приюта для животных. Ведь я люблю тебя, а не твою собаку! – вырвалось у меня.

– Речь идет не о Бонни. Ты вообще меня не слушаешь, когда я рассказываю то, что тебе не интересно! – воскликнула она, и вот мы уже опять в ссоре, которая к Бонни и не имеет отношения.

В ответ я упрекнул ее, что собака для нее важнее, чем наши отношения. Мы даже отказались от уже забронированной поездки в Берлин, потому что Эллен хотела постоянно быть дома на тот случай, если кто-то позвонит с Гран-Канарии. А когда звонил телефон и я не успевал поднять трубку, в мой адрес снова сыпались упреки:

– Это мог быть звонок из Испании!

Я снова не сдержался:

– При всем моем понимании, Эллен, Бонни – это не человек!

– Но она часть семьи! Почему я вообще взяла Бонни на Гран-Канарию? Ведь с ней мог посидеть ты! Но нет, именно на той неделе у тебя все было расписано по минутам! Тебе никогда не нравилась Бонни! – выкрикнула она и, должен признать, была права.

– А что я должен чувствовать к животному? – Я попытался неубедительно отговориться.

– Животному? Это ведь Бонни! – отчитывала она меня и добавила: – Если бы не ты, Бонни уже давно бы нашлась! Потому что я не стала бы возвращаться в Германию!

– Я не заставлял тебя возвращаться! – защищался я.

– Но ты надавил на меня! Я не ожидала такого отношения от своего любимого человека! – проворчала она и покинула кухню.

– Я надавил на тебя? Что за глупость! – прокричал я ей вслед.

– Нет, не глупость. – Она остановилась в коридоре и повернулась ко мне. – Ты не любишь, когда тебе возражают. Ты когда-нибудь уступал?

– Я думал, тебе нравятся мужчины, умеющие отстоять свое мнение, а не уступающие при первой возможности! – возразил я, сердясь, что оправдываюсь.

– Но они также должны уметь приходить к согласию! И думать не только о себе, а и принимать всерьез чувства любимой женщины!

В конечном счете я опять рано уехал домой, но только в этот раз она не позвонила и ночь я провел в одиночестве.

Поразительно: сперва я считал, что собака будет мешать нашей любви, но лишь теперь, когда ее не было рядом, отношения скатились на грань разрыва. И что я мог поделать? Мне не хотелось терять Эллен. Я был совершенно беспомощным. Сначала я хотел подарить ей дорогое кольцо или предложить совместное путешествие. Но позднее мне стало ясно, что это не решит проблему. Ведь Эллен скучает по своей собаке! Но только та не вернется, в этом я был уверен. В данной ситуации логичным мне казалось лишь одно решение, разрубающее гордиев узел. По моему мнению, это была гениальная идея, воплотив которую я мог бы убить двух зайцев: во-первых, Эллен оправилась бы от потери Бонни, а во-вторых, я перестал бы выглядеть собаконенавистником!

В пятницу тринадцатого я нанес Эллен неожиданный визит.

– Дорогая, у меня для тебя сюрприз! – заявил я, поцеловал ее и заглянул в глаза.

– Как мило! – растроганно ответила она и с ожиданием посмотрела на меня. – Что это?

– Запасись терпением! – рассмеялся я и легонько подтолкнул ее к дивану.

– Не тяни! – попросила она с нетерпением.

Я с улыбкой достал из кармана белый конверт.

– Как ты относишься к тому… – выдержал я театральную паузу, – к тому, что я подарю тебе новую собаку? Точно такую же, как Бонни? – Раскрыв интригу, я достал из конверта брошюрку заводчика собак.

К сожалению, реакция Эллен не совпала с моими ожиданиями.

– Ты серьезно?! – вскипела она и в полной растерянности покачала головой.

– Ладно, ладно, это может быть другой питомник! Я не совсем разбираюсь в этой области. – Я сразу же спрятал брошюру в карман и смущенно улыбнулся.

Но, похоже, Эллен подразумевала совсем не питомник:

– Как только тебе могла прийти в голову такая мысль? Я ведь не могу просто заменить Бонни другой собакой!

– Я уверен, что ты очень быстро найдешь общий язык с новой собакой, – попытался я объяснить.

– Разве ты не понимаешь? – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Бонни – часть семьи! Ее никем нельзя заменить!

И снова я оказался черствым и бесчувственным чурбаном. Своим поступком я добился прямо противоположного эффекта, и моя замечательная идея разлетелась в пух и прах. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Но именно в этот момент пришло спасение. В самом разгаре ссоры раздался телефонный звонок.

– Я поверить не могу, что ты мог мне это предложить… – пробормотала она, подняв трубку. – Если бы я знала раньше… Алло? – услышал я, прежде чем она ушла в гостиную.

Пока она разговаривала по телефону, я сердито перебирал в уме ее упреки. И мне было недостаточно простого извинения. Ведь я желал только хорошего. А очеловечивание собаки казалось мне нездоровым! Я уже было начал обдумывать стратегию, как вдруг понял, что Эллен слишком долго говорит.

Кто мог так рано ей звонить?

В этот момент она появилась в кухне совсем преображенная, радостно взглянула на меня и сказала:

– Все хорошо! – Обняла меня и тихо заплакала.

Я так смутился от этого наплыва чувств, что даже стало совестно.

– Ну что ты, не стоит извиняться, я ведь совсем не хотел тебя обидеть, – попытался я успокоить ее.

Она отстранилась.