Ольга Овчинникова - Автостопом до алтайского яка

– Мансур, у Вас картонки не найдётся? – спрашиваю его с надеждой.

– Картонки? Сейчас организуем! – радостно восклицает он и быстро исчезает за дверями магазина у заправки. Через стеклянные окна вижу, как Мансур разговаривает с девушками-продавщицами, те брезгливо оценивают меня, глядя изнутри как будто большого аквариума, и потом протягивают ему пустую коробку. Довольный Мансур возвращается и отдаёт её мне.

Никогда не думала, что пустая коробка будет для меня таким подарком. Тоже начинаю улыбаться до ушей. Человек, которого обычно никто не замечает, проявляет такое участие – и это трогает меня до глубины души. Вспоминается карикатура про довольного буддиста, которому на день рождения дарят пустую коробку: «Пустота – это то, о чём я мечтал!». Мансур между тем говорит:

– Там на трассе дальнобойщик спит. Я сейчас сбегаю, разбужу его и спрошу, куда он едет!

Останавливаю его: ещё не хватало, чтобы он будил уставшего водителя! Пусть спит человек. Сажусь на ступеньки магазина, отрываю от коробки кусок и пишу на нём чёрным издыхающим маркером: «Рязань». Ставлю картонку рядом с собой и жду. Если водитель, проходя мимо, смотрит мне в лицо, я показываю на картонку пальцем и вопрошающе спрашиваю, не приставая больше лично:

– М?

Такая просьба звучит лучше. Часть людей просто угрюмо проходит мимо, но есть и те, что смотрят и качают головой: «Нет». Улыбаюсь, пожимаю плечами и сижу дальше. Наконец, один из водителей внемлет моим гримасам. Он говорит:

– Но я еду недалеко, только до супермаркета.

Соглашаюсь. Мне бы только уехать подальше от Москвы, любыми путями. Махаю Мансуру рукой, он радуется за меня, как ребёнок. Его напарник на этом фоне остаётся молчаливой зловещей тучей, похожей на ту, что всё больше разрастается на горизонте.

Сажусь в машину, и мы едем минут десять, всего до супермаркета, возле которого находится автобусная остановка, – там меня и оставляют. На автобусной остановке стоит народ, а дальше опять начинает трасса со всё тем же ограждением по краю. Пытаюсь поймать машину на остановке, но безуспешно, и даже моя картонка с тусклой надписью «Рязань» не помогает.

Рядом тормозит белоснежная иномарка, внутри которой сидит такая же белоснежная девушка, вся в кружевах: флегматично она пукает пузырями из жвачки, поглядывая на меня, как на таракана и при этом заслоняя от потенциальных водителей машин, проезжающих мимо.

Ну, вообще труба. Девушка утыкается в свой сотовый телефон, тыкая пальчиком с длиннющим ногтем по клавишам. В салоне её машины тепло и сухо, а мне грозит потенциальная туча, несущая грозу и холодный ветер. Жду, пока она уедет, вяло опустив картонку и руки.

В этот момент сзади меня вырисовывается некий Миша. Держа банку пивасика двумя пальцами руки, он насмешливо замечает:

– Что, голосуешь?

– Ага, – отвечаю я тоном «только из приличия».

– А бесполезняк тут, – говорит он издевательски. – Я сам часто отсюда уехать не могу. Приходится идти двадцать пять километров вдоль трассы. Не первый раз уже, знаю.

Пьян он несильно, и обстоятельства вынуждают ему верить. А верить не хочется. Двадцать пять километров? А что не сто? С моим-то рюкзаком, ага.

Миша начинает красочно описывать, какие грандиозные кровавые мозоли ждут меня через первые пять километров: ладонью одной руки он изображает ступню, а второй тычет пальцем, указывая на месторасположение неизбежных, пузыристых и наикровавейших мозолей. Мистер Зловещая Очевидность. Хочется послать его, но не знаю, как, так что просто отворачиваюсь. Он похож на один из моих внутренних голосов, который, когда случается очередная глубокая яма, обречённо констатирует: «Я так и знал». Миша меж тем маленькими порциями дозирует пивасик, усевшись поодаль и созерцая мои безуспешные попытки уехать.

Белоснежная девушка пускает пузыри, уткнувшись в телефон, туча ползёт, машины несутся мимо, Миша пьёт пивасик. Оля уныло стоит с картонкой.

Наконец, к девушке подходит длинноногий парень, неся в руках несколько бумажных пакетов с покупками и два воздушных шарика, стремящихся улететь в предгрозовое небо. Он садится внутрь машины, шарики тоже исчезают из видимости, и они уезжают. В очередной раз я пересиливаю себя и стою с вытянутой рукой, к вящему неодобрению ждущих автобус. Машины продолжают ехать мимо. В итоге решаю идти вдоль трассы. Мозоли – не мозоли, а палатку на автобусной остановке не поставишь. На крайняк сойду с трассы и поставлю её рядом. Плевать. Отчаянно накидываю рюкзак на плечи, с хрустом утянув ремни, перешагиваю через ограждение и иду вдоль трассы, – с таким настроением всё равно ловить машины нельзя.

С удивлением замечаю, что Миша идёт за мной: след в след. Мало того, что идёт, но ещё и продолжает вещать о том, какие трудности ждут меня впереди. Терплю минуты три, потом останавливаюсь, с изрядной амплитудой оборачиваюсь к нему и зло говорю:

– Так. Иди вперёд.

Он отмахивается от меня банкой пива, но я настаиваю. Хватит с меня на сегодня вашего негатива, дорогое окружение. Гребите на хрен, широкими шагами. Шнель, шнель! Миша чувствует сей настрой, обгоняет меня и какое-то время молча идёт впереди. Вот увязался на мою голову. Я настроена воинствующе: не могу больше. Так бы в глаз и дала за навязанные им установки, да воспитание не позволяет. В итоге он спускается к столбу электропередач, установленному у дороги, и приземляется у его бетонного основания. С интересом глядит оттуда, как я, сгорбленная и злая, прохожу мимо. Притянутый ремнями рюкзак давит мне на плечи, спину и таз; сзади и поперёк его привязан свёрнутый рулоном коврик.

Иду по тропинке вдоль трассы, за ограждением. Вскоре справа от неё начинается стоянка машин, огороженная решёткой. Проход довольно узкий, и коврик, привязанный сзади поперёк, встаёт ровнёхонько между решёткой и ограждением, так что я прочно и наглухо застреваю. Протискиваю руку назад, пытаясь отстегнуть коврик от рюкзака, и в этот момент справа на меня кидаются два огромных мохнатых среднеазиата: они лают, брызгая густыми слюнями и вставая лапами на прутья редкой решётки. Басистый лай гремит прямо в ухо. Каким-то чудом в считанные секунды отстёгиваю коврик, высвобождаясь из капкана. Уф-ф-ф… Быстро миную собак.

Далее идут дырявые пролёты на мосту, в которых видно на какой головокружительной высоте от земли проходит дорога, – здесь нельзя ошибиться, и я максимально концентрируюсь. С бешеной скоростью рядом проносятся машины. Впереди – ещё одна автозаправка. Что ж, придётся опять приставать к водителям.

Сажусь опять у входа в магазин, ставлю табличку рядом и жду. Подъезжают машины, из них выходят водители, смотрят на меня и идут мимо. Я катастрофически устала. Скоро уже стемнеет, а я всё ещё под Москвой.