Михаил Александр - Шесть экспедиций

Незабываемым был вечер дня заброски во время первой экспедиции на Полярный Урал. Всё время, пока мы ехали в открытом кузове грузовика (или, точнее, самосвала), шёл проливной дождь. К исходу тридцатикилометрового пути мы промокли в буквальном смысле до нитки – одежду можно было выжимать. Конечно, в рюкзаках было достаточно тщательно упакованной в полиэтилен чистой и сухой одежды (большое преимущество первого дня), но просто переодеваться не имело смысла: дождь не прекращался. Опыт установки палаток в подобных условиях мы уже приобрели, так что с этим справились без труда. А вот готовить ужин в сумеречной, безлесной, мокрой, продуваемой ветром тундре ещё не приходилось. Естественно, пейзаж не был для нас неожиданностью: нисколько не рассчитывая на дрова (тем более на сухие), мы запаслись достаточным количеством газа в баллонах. Но только через час бесплодных усилий мы поняли, что в некоторых условиях – холодный ветер, сильный дождь – вскипятить воду на газовой горелке не представляется возможным ни за какое время. Напрасно мы сооружали цилиндрические заслоны из палаточных ковриков, напрасно пытались укрыть котёл сверху – вода не закипала. Вероятно, самым простым решением было бы улечься спать голодными и понадеяться на улучшение погоды к утру. Но подобные решения направляют на скользкий путь: улучшение условий вовсе не гарантировано, физическое же состояние будет только ухудшаться. Отказываться от приготовления пищи (равно как и от прочих ежедневных ритуалов) можно накануне отъезда, когда срок возвращения в цивилизацию со всеми её благами уже близок. В начале маршрута это недопустимо. Поэтому мы с величайшими предосторожностями перенесли горелку в палатку и всё же приготовили горячий суп, усиленный сублимированным мясом и сухарями. Мне кажется, что я до сих пор помню волшебный, ни с чем не сравнимый вкус этого супа.

В такие минуты слаженность команды, её мотивация, моральный дух играет огромную роль. Важно повторить: в конечном счёте в наших «экспедициях» речь, в общем, не шла о жизни и смерти, или даже о какой-либо существенной опасности для здоровья. Очевидно, даже не найди мы силы на приготовление этого супа, ничего страшного не случилось бы. Но шансы пройти маршрут существенно зависят от способности не терять форму в подобных ситуациях, не накапливать проблемы и не тратить чрезмерных сил на их решение. Чёткая организация походного быта, продуманность раскладки и снаряжения очень помогают экономить ресурсы, важнейшими из которых являются силы и время. В описаниях настоящих, серьёзных экспедиций меня всегда поражало, какое внимание их организаторы уделяли, казалось бы, второстепенным вещам вроде гигиены или уборки лагеря. Кажется: в лютых условиях какой-нибудь Антарктиды вопрос обогрева и пропитания является намного более важным, чем какая-нибудь чистка зубов. Однако мелкие нарушения ритуалов имеют свойство накапливаться, подобно неполным строчкам в тетрисе, и постепенно подтачивают быт, требуя всё больше сил на борьбу с неустройством. Конечно, в трёхдневном походе это накопление может не дать о себе знать. Ты можешь иметь три комплекта сухой одежды и не заниматься её сушкой, а просто складывать мокрые вещи в рюкзак, чтобы высушить их дома. Но в десятидневном путешествии такой подход уже не годится. Нечто подобное можно сказать и об иных слагаемых походного быта.

Конец первого дня пути на Южном Урале мы встречали на обширной стоянке «Белый ключ» в нескольких километрах к северо-востоку от Златоуста. Стоянка представляет собой множество раскиданных по лесу полянок на небольшом расстоянии друг от друга. Каждая полянка была занята отдельной туристической группой. В густом лесу нам удалось без особого труда найти дрова, погода стояла прекрасная, – в общем, вечер у костра прошёл легко и не имел ничего общего с будущей борьбой за горячий суп. В этих местах быстро темнело, так что очередную вылазку за дровами пришлось совершать уже в полной темноте. Фонарика у меня с собой не было (издержки организации), поэтому я перемещался на ощупь в неожиданно кромешной (совершенно незнакомой городскому жителю) темноте. Внезапно я обнаружил, что на меня смотрят. То были два немигающих зеленоватых глаза, глядящих откуда-то снизу, с уровня земли. Глаза светились в темноте. Я замер. «Животное. Очевидно, некрупное и, следовательно неопасное», – рассуждало некоторое устройство внутри головы, которое впервые показалось мне как бы независимым от остального тела. «Нужно просто подождать, и оно уйдёт. Не может же оно сидеть на одном месте вечно». Секунды соединялись в минуты, животное, однако, не двигалось и по-прежнему, что казалось особенно подозрительным, не моргало. Я осторожно пошевелился в надежде, что его таким образом удастся спугнуть, но это не возымело эффекта. Наконец, я осторожно попятился назад. Позади слышался смех и голоса, а также треск дров в костре. Неподвижные глаза провожали меня с чувством очевидного превосходства. Казалось, что они упивались своей победой.

Лиственничный лес в долине реки Жомболок в Саянах был наполнен звоном колокольчиков. В этом странном лесу, начисто лишённом подлеска, медленно бродили коровы. Только что мы купили на ферме немного молока к ужину. Сумерки сгустились стремительно, лишив нас возможности отыскать дрова, впрочем, мы были вполне готовы к тому, чтобы приготовить первый ужин на газе. Однако, сходить за водой всё же требовалось. Река лежала метрах в трёхстах вниз по пологому травянистому склону. Было удивительно перемещаться по пустому пространству этого леса, наблюдая силуэты редких и могучих деревьев на фоне гаснущего неба. Коровы, лишённые колокольчиков, предупреждали о себе тяжёлым дыханьем и фырканьем, хрустом суставов, угадываемым издали движением могучей массы. Чуть раньше мы наблюдали, как огромное стадо загоняли на ферму, но некоторые животные, очевидно, решили пренебречь распорядком. По обыкновению флегматично они рвали и без того короткую траву и мало интересовались человеком с котелком в руке, который, несъедобный с ног до котелка, был для них, очевидно, весьма скучным зрелищем.

Восточный Саян. Хутор в долине р. Жомболок

Мы вернулись к зелёным глазам минутами позже с выключенным фонариком в руке. Глаза были на месте. Любопытство распирало. Палец нащупал кнопку. «Сейчас всё выяснится», – громко, почти торжествующе предупредило устройство внутри головы. Вспыхнул яркий свет. На короткую секунду мы непроизвольно зажмурились – этого нельзя было избежать. Но когда открыли глаза, ничего не было. Луч фонаря напрасно шарил по сухим листьям, мокрой траве и мху, ощупывал стволы деревьев и беспорядочные нагромождения кустарника. Нигде не было никаких признаков живого существа – ни шелеста, ни панического движения. «Видимо, оно сбежало», – рассудило устройство и дало команду рукам выключить свет. «Как оно успело?» – засомневалось устройство вдогонку своей команде, но было поздно: свет погас. Первое, что смогли различить привыкающие к темноте глаза, – два неподвижных зеленоватых глаза, глядящих из темноты с того же самого места, что и прежде.