Далия Трускиновская - Наследница трех клинков

Тогда Эрика поняла, что продолжать путь опасно. Нужно было переждать где-то день и двигаться вперед с наступлением темноты. Убежище она высмотрела быстро – на выкошенном лугу стояли большие копны сена. Плохо оказалось другое – в Курляндии такие копны стояли на стожарах, чтобы сено проветривалось и не прело, получался уютный маленький шалаш. Здесь, под Санкт-Петербургом, о стожарах и представления не имели. Она отошла к самой дальней копне, кое-как разгребла сено и соорудила себе пещерку.

Усталость и волнение были таковы, что она сразу же уснула.

Проснувшись к обеду, Эрика почувствовала голод – настоящий голод, какого она отродясь не знавала. Где взять еды – она понятия не имела. Выходить к придорожному селению – боялась. Впору было жевать слежавшееся сено. Она попыталась опять заснуть и до темноты лежала в каком-то смутном состоянии – то уплывая в мир искаженной логики и невесть откуда берущихся образов, то вдруг резко оттуда вываливаясь Насилу она дождалась темноты.

Оказалось, что она пряталась недалеко от Московской заставы. Сказать, что за этой заставой начиналась столица, значило бы сильно погрешить против истины. Местность была плохо обжитая, с деревянными домами, огородами, хлевами и курятниками. Но там ей повезло – она услышала знакомую речь. Двое мужчин и женщина, едучи в повозке, говорили по-немецки. Эрика окликнула их, и ее подвезли, насколько могли, впридачу объяснив про казармы Измайловского полка.

Попутчики обрадовали: ей не придется плутать по незнакомым улицам. Измайловская слобода располагалась не доходя речки Фонтанки.

Каждый гвардейский полк имел свою слободу, в которой дома строились на один образец. Еще недавно эти слободы более всего были похожи на деревни в городской черте – вместе со служилыми людьми жили их домочадцы, включая самых дальних родственников и чуть ли не случайных знакомцев, вразброд стояли хлева и птичники. Только при ныне царствующей государыне Екатерине они стали приобретать городской вид – проложены были улицы, улицам даны названия по номерам рот, уничтожены здания, в коих не было прямой необходимости, а также посажены деревья. Посторонние персоны были безжалостно выставлены вон – включая избыточную прислугу господ офицеров. Офицеры строили себе дома за свои деньги, но обязаны были соблюдать архитектурное единообразие. Солдаты жили в казармах, поделенных на покои, причем один покой был рассчитан на двоих гренадеров или мушкетеров.

Эрика кое-что знала от жениха и брата об устройстве гвардейских слобод и у первого же встречного в мундире спросила по-немецки, где находится полковой двор. Этот человек был русским, но по-немецки уже разумел – и поди не выучись, когда большая часть офицеров – немцы. Он проводил Эрику мимо казарм на небольшую площадь, окруженную домами. Там было все, необходимое полку, чтобы жить и действовать: канцелярия, деревянная полковая церковь, цейхгаузы, госпиталь, дома для докторов, полковые мастерские, кузница, пороховой погреб и при нем бомбардирская и гренадерская лаборатории – там мастерили боеприпасы для полковых нужд. Ближе к Фонтанке располагались водоемы, где брать воду в случае пожара, полковые конюшни и сенные сараи.

Будь она столичной жительницей – ее смутила бы тишина в полковой слободе, показались странными пустые улицы. Но Эрика была курляндской барышней, да еще влюбленной, в голове жила одна мысль – вот сейчас распахнется какая-нибудь дверь и на пороге явится изумленный Валентин.

Ее спутника окликнули по-русски, он ответил, подошел пожилой офицер с фонарем.

– Добрый вечер, – сказала ему Эрика по-немецки. – Вы говорите по-немецки или по-французски?

– Я эльзасец, фрейлен, – ответил офицер. – Что вы делаете в такое время у казарм?

Вопрос был довольно строгий, но Эрике и в голову не пришла его подоплека. О некоторых сторонах полковой жизни она не имела понятия, а брат и жених ее не просвещали.

– Я ищу своего жениха, – сказала она. – Я приехала к нему из Митавы. Он и мой брат служат в Измайловском полку. Брата зовут Карл-Ульрих фон Лейнерт, жениха – Валентин фон Биппен. Оба служат во второй мушкетерской роте…

– Лейнерт? – переспросил офицер. – Фрейлен его сестра?

И поднял фонарь повыше, чтобы осветить лицо Эрики. Сходство с братом имелось – она это прекрасно знала.

– Да, только не зовите его сразу, – попросила она, поняв, что офицер ей поверил. – Сперва отведите меня к фон Биппену… вы понимаете…

– К фон Биппену?.. – офицер явно растерялся. – Но, фрейлен, это невозможно, простите…

– Отчего же? Он занят по службе? Тогда, сударь, проводите меня туда, где я могла бы подождать его.

– Пойдемте, фрейлен.

Офицер молча повел ее к ровному ряду казарменных зданий.

– Я бы предложил вам свое гостеприимство, фрейлен, но я живу один, впрочем, сейчас в унтер-офицерской казарме есть пустые комнаты.

– Зачем мне комната? Я дождусь фон Биппена…

– Присядьте, фрейлен, – сказал офицер, указав на лавочку под липой. – Присядьте. Вот так, хорошо. Я должен сообщить вам скверное известие. Поверьте, я от души вам соболезную…

– Что случилось? – спросила Эрика.

– Валентин фон Биппен скончался. Он скончался сегодня утром. Рано утром…

– Нет. Этого не могло быть, – произнесла Эрика совершенно не своим, изумительно спокойным голосом. – Отведите меня к нему сейчас же!

Она захотела встать – и не смогла, ноги отказались служить.

– Это случилось, фрейлен. Доктора оказались бессильны, а рана слишком опасна.

– Рана?..

– Он бился на дуэли и был тяжело ранен, фрейлен. Делали все, что в силах человеческих…

– На дуэли?..

Эрика задавала вопросы, но ответы ей не были нужны. Нужно было совсем иное – выкарабкаться из этого морока, стряхнуть этот бред, вынырнуть туда, где Валентин жив.

– Да, фрейлен. Он поссорился с князем Черкасским, они бились на берегу, князь пустил в ход хитрую уловку…

– С князем Черкасским, – повторила Эрика. – Нет, этого не могло быть, он ждал меня, я должна была приехать…

Теперь ей казалось, что их тайное обручение подразумевало побег.

– Он вас не дождался, фрейлен.

И тут Эрика опомнилась.

– Где мой брат?! – воскликнула она. – Отведите меня к брату! Он все объяснит! Он друг Валентина, он знает правду!

– Брат ваш вместе с бригадой уехал утром в Москву. Граф Орлов повел туда четыре бригады, от всех гвардейских полков, усмирять чумной бунт. Молитесь Богу, фрейлен, чтобы он вернулся целым и невредимым.

Луи Барро Бротар замерз до такого состояния, что из всех умных мыслей в голове осталась лишь одна: домой, домой! Он не знал, что Голландия – страна ветров. То есть знал, что вся она утыкана ветряными мельницами, но мельницы до сих пор были в его понимании украшением пейзажа и опорой здешней промышленности. Они мололи зерно, жали масло, осушали реки и болота. Ему и на ум не приходило, что для их работы нужен столь ледяной, пронизывающий, мощный ветер.