Далия Трускиновская - Наследница трех клинков

– Повторяю, я тут ни при чем. Мне дали поручение, я старался исполнить его как можно точнее, – огрызнулся Бротар. – Это все, что я могу сказать.

– Вы искали определенный сорт бумаги. А поскольку вы – аббат, а не мануфактурщик, у вас должен быть при себе образец. Дайте-ка мне этот образец! – приказал господин Поль. – Дайте, говорю вам, если не хотите неприятностей!

– Я не сделал ничего дурного!

– Мне слишком известна ваша репутация, господин аббат. У вас есть художественные наклонности… деликатно выражаясь… Вот сейчас вы скажете мне, что не имеете никакого отношения к истории с подделанными документами, из-за которой оказались под следствием и вовремя ухитрились сбежать в Россию. Ведь скажете, друг мой аббат? Со слезой в голосе поклянетесь, что невинны? Растолкуете мне, как именно вас оклеветали?

Бротар помолчал, обдумывая ответ.

– Как вы полагаете, господин Поль, отчего я сбежал в Россию? – спросил он.

– Оттого, что это страна невероятных возможностей для человека с художественными наклонностями, – тут же ответил гость и даже рассмеялся.

Это был смех счастливого и беззаботного человека, смех неувядающей молодости. Легкая зависть тронула Бротарову душу.

– Да. Я подумал – это государство не обеднеет, если один аббат найдет себе там средства к существованию. Допустим, если он станет выполнять поручения неких знатных особ. Что бы я ни делал, это не принесет Франции ни малейшего вреда. В этом могу дать клятву. Так и передайте, господин Поль, тем, кто вас прислал.

Бротар постарался произнести это с достоинством и благородным волнением в голосе.

– Так вы патриот? И слово «отечество» для вас кое-что значит? – господин Поль наклонился, прямо потянулся к Бротару, как будто собрался с ним целоваться.

– Вообразите, да.

– Я рад. Я искренне рад! – воскликнул господин Поль. – Тем более вы должны показать мне образцы бумаги. Да, да, я понял – от них не будет Франции вреда. Но вдруг от них предвидится для Франции какая-то польза?

И тут-то Бротар понял наконец, кто этот человек.

Менее всего он желал бы привлечь к себе внимание «королевского секрета». Однако это случилось – и бедный аббат оказался между молотом и наковальней.

К тому времени французская дипломатия более всего напоминала спятившего осьминога, утратившего власть над своими щупальцами, так что каждое извивалось на свой лад, на свой страх и риск, и сцеплялось в смертельной схватке с соседним щупальцем, не подозревая, что оба они растут из одного и того же тела.

До этого странного положения довел французских дипломатов не какой-нибудь хитроумный шеф британской или австрийской разведки, а их же собственный законный государь Луи Пятнадцатый.

У него были две черты характера, доставлявшие окружению множество хлопот: вечная скука и непредсказуемая недоверчивость.

Со скукой до поры справлялась маркиза де Помпадур, умевшая развлечь повелителя то оперой, то фарфором, то невинной девицей. С недоверчивостью поделать никто ничего не мог – да она, кстати, имела основания. Король был окружен сановниками из самых знатных родов, которые, скорее всего, доверия и не заслуживали.

Он знал про себя, что с трудом может сопротивляться навязыванию чужой воли и аргументам, которые кажутся неоспоримыми. И он нашел средство держать в повиновении собственных министров. Король чуть ли не тридцать лет назад создал особый тайный кабинет под названием «королевский секрет». Он подчинялся непосредственно монарху и занимался плетением заговоров против министров. Сначала это имело какой-то смысл, но король заигрался. У него появились собственные тайные агенты во всех странах, где присутствовали французские послы. Посол – лицо чиновное, наилучшего происхождения, по его персоне судят о монархе, но герцогская корона – еще не патент на ум и изворотливость. Сперва агенты «королевского секрета» только доносили о посольских оплошностях, но потом именно через них монарх стал проводить свою политику в обход высокопоставленных дипломатов. Началась путаница. В инструкциях министра иностранных дел было одно, в королевских инструкциях – другое. И граф, чьи предки ходили в крестовые походы, вдруг, к ужасу своему, узнавал, что в некотором деле ему придется повиноваться истопнику посольства.

«Королевский секрет» был отменным развлечением – тут тебе и переодевания, и похищения, и ловушки, и прекрасные соблазнительницы; но один романист не придумал бы таких великолепных сюжетов. В один прекрасный день король забеспокоился, что граф де Бролье, возглавлявший «королевский секрет», забрал себе уж слишком много власти. Тайно от главного «королевского секрета» его величество учредил второй, который следил за графом и частенько ему мешал.

Путаница дошла до предела, хаос в государственных делах наконец испугал самого короля. Но он не стал ничего менять.

Бротар кое-что знал об этих хитросплетениях. В Санкт-Петербурге, ища способа разбогатеть, он встречался с французами, которые пытались втянуть его в опасные затеи, но он хотел не игры в политику, а всего лишь умеренного мошенничества. И сейчас, когда ему предложили на выбор, оказывать содействие «королевскому секрету» или ехать под конвоем в Париж, он растерялся. Слишком легко было бедному аббату впутаться в игру, смысла которой он не понимал, чтобы потом стать козлом отпущения для более знающих и ловких людей.

Кроме того, вмешательство «королевского секрета» могло загубить его собственную авантюру.

– Господин Поль, тут речь о совершенно невинном мошенничестве, – сказал Бротар. – Задумана подделка некоторых частных документов, для чего нужна особая бумага и печати. Что-то вроде фальшивого завещания, вы понимаете…

– Да, конечно. Те, кто отправил вас сюда с поручениями, люди аккуратные – им нужна не просто хорошая печать, но самая лучшая. Господин аббат, мне сегодня рассказали, что Иосиф Больвейрес, купец из Меца, свел вас с лучшим резчиком печатей во всем Амстердаме. К нему-то вы и ходили в еврейский квартал. Похоже, тут речь о пресловутом завещании Петра Великого!

Господин Поль опять рассмеялся, а Бротар съежился.

– Дайте образцы, – вдруг приказал господин Поль. – Вы еще не поняли, что дурачить меня опасно?

Бротар молчал. Дело, на которое потрачено столько денег и времени, представилось ему кораблем, угодившим в шторм и идущим ко дну.

Господин Поль огляделся и увидел кафтан Бротара, висевший на спинке стула. Недолго думая, королевский агент встал и запустил руку сперва в левый карман, потом в правый. Он достал кошелек, записную книжку, мешочек с игральными костями, еще какую-то мелочь, все это выложил на стол. Бротар вздохнул. Он смирился с поражением – пусть уж этот мерзавец поскорее найдет образцы…