Александр Тутов - Спартанец

– Есть всё, – начал он, – чтобы не только отбиться от римлян, но и выиграть эту войну. Если бы у нас, спартанцев, была хотя бы пятая часть ваших сил, то вся Эллада и Македония принадлежали бы нам. Просто пунийцы не умеют правильно распорядиться своими силами. Надо уметь грамотно командовать, подготовить отряды к решающему сражению, научить их взаимодействовать между собой. Если бы я командовал карфагенской армией, то мы бы разбили римлян!

Всем слушавшим хотелось верить его словам.

Тем более, Ксантипп умел внушить уважение окружающим. Никто даже и не попытался обвинить его в самоуверенности или хвастовстве. Слухи о спартанце, который готов возглавить армию и обязательно привести её к победе, стремительно распространились по войскам. Потом о нем заговорили горожане. Докатились они и до властителей Карфагена. Каждый из них получил донесения шпионов. Кто-то был возмущён наглостью спартанца, а кто-то задумался.

Просто отмахнуться от разговоров о Ксантиппе было невозможно. Разуверившиеся было в удаче войска воспрянули духом. Нашелся человек, способный изменить положение, победить врага.

Воины как-то сразу поверили в Ксантиппа. Он стал их последней надеждой. Когда все плохо, так хочется поверить в чудо. В этом была и некоторая заслуга слуги Ксантиппа – Ореста, который бродил по Карфагену, общаясь с самыми различными людьми, но больше всего с разговорчивыми женщинами на базаре. Им он поведал, что Ксантипп – потомок легендарного героя Геракла, а также приписал ему родственные связи с героем Фермопил царём Леонидом и знаменитым полководцем времён Пелопонесской войны Брасидом, который вытащил Спарту из череды поражений и дал возможность победить Афины. Женщины ахали, внимательно ловя каждое слово. А кто лучше женщины поможет распространиться слухам?!

Орест очень хотел, чтобы его хозяин возвысился, действительно считая, что Ксантипп рождён для великих дел. Если бы Ксантипп знал, какие разговоры идут вокруг его имени! Нелегко признать, что ты стал последней надеждой.

Только сильный духом не убоится подобной ответственности. Но силы духа спартанцам не занимать! А он же – спартанец!

Когда карфагенские сенаторы собрались на очередной Совет, то разговор быстро перешел на Ксантиппа.

– Кто слышал про этого дерзкого спартанца? Он заявляет, что под его командованием римляне давно были бы разбиты! Обвиняет наших полководцев в бездарности! Какое нахальство! – начал Совет Ганон, толстый, богатый и влиятельный пуниец, чья торговая империя протянула щупальца во все известные края Ойкумены.

Его корабли добирались до далёких северных островов, где проживали кельты и бритты, а торговые караваны доходили до далёкой загадочной Индии. И он, как и большинство богатых членов Совета, занимавшихся торговлей и ростовщичеством, совсем не хотел потерять свои богатства, если римляне возьмут Карфаген. Поэтому и возник у него неподдельный интерес к словам спартанца Ксантиппа. Своим полководцам Ганон больше не верил, слишком много было в последнее время поражений.

– Да, слишком уж дерзок! – поддержал его слова Ганнибал (конечно же, не тот, который прославится во Вторую Пуническую войну, просто это имя было очень распространено у пунийцев).

И все члены Совета после этих слов возмущённо загудели.

– Ближе всех к этим спартанским наёмникам, если не считать шпионов, приближался Гамилькар, – Ганон всё уверенней брал на себя ведение Совета. Его главные соперники в борьбе за пальму первенства – Магон и Газдрубал – сегодня выжидательно молчали. – Послушаем, что он скажет.

– Да, это так. Я первым прибыл на драку, завязавшуюся на базаре, – подтвердил Гамилькар.

– Ну и как? – поинтересовались члены Совета.

– Надо отдать им должное – драться они умеют! – усмехнулся Гамилькар.

– Но драка на базаре и серьёзная битва – совсем не одно и то же! – наконец нарушил молчание Магон.

– Смею заметить, что спартанцы умеют драться не только на базаре, – голос Гамилькара был донельзя ехиден. – Они только и делают, что воюют или готовятся к войне!

– То есть ты, Гамилькар, считаешь, что этот спартанец действительно мог бы возглавить армию? – сквозь зубы задал вопрос Газдрубал.

– Я ничего не считаю, – отреагировал Гамилькар, презрительно посмотрев на Газдрубала. – Но в него поверила большая часть нашего войска, а это имеет значение! Наши генералы своими постоянными поражениями подготовили почву, чтобы все начали верить в чужака. О нём говорят даже мои жёны и наложницы!

– Видать, истосковались по сильному мужчине! – попытался поддеть Гамилькара Магон.

– Если мои женщины об этом только говорят, то ваши из спартанской палатки почти не вылезают! – парировал Гамилькар.

Ганон внимательно слушал этот обмен колкостями. Для себя он уже решил, как поступить. Внутреннее чутьё подсказывало ему довериться спартиату Ксантиппу. Богатство надо было как-то спасать, других вариантов не предвиделось, да и времени на поиски других решений не оставалось. Ещё пара недель, может, чуть более, и римляне приступят к осаде Карфагена. Пока они ещё медленно приближались, грабя окрестные сёла, городки и поместья, запасаясь фуражом, необходимыми материалами для осадных орудий, рассчитывая, что паника, постепенно разлагающая Карфаген, поможет овладеть городом, может, даже без штурма или затяжной осады. Или пунийцы сами вынесут ключи от города и сдадутся на милость победителя. Консул Марк не сомневался в победе. Но этого допустить было нельзя.

– Вы понимаете, что говорите? – продолжал бушевать Газдрубал (он был в числе проигравших последнее сражение командиров). – Неизвестно откуда взявшемуся спартанцу отдать командование армией, которую он за несколько недель, а то и меньше, должен будет научить побеждать? На такую милость богов рассчитывать смешно!

– Кончится всё тем, – сказал Ганнибал, чутко ощутив настроения Ганона, а его умению делать правильный выбор в любой ситуации завидовали многие, – что мы будем гадать, спорить, говорить, пока римские легионеры пиками не выгонят нас из здания Совета.

– Мы слишком рискуем, отдавая войска под командование чужестранцу! Это неслыханно! – упрямо отстаивал своё Магон, который частенько поддерживал мнение Газдрубала.

– Он тоже рискует! – напомнил Гамилькар.

– Чем же это?

– Головой! Всего лишь головой! Может, кто-то из вас на этих же условиях желает сам командовать армией? – разошёлся Гамилькар.

– Ты же знаешь, – проворчал Газдрубал, – наше дело – зарабатывать деньги, вести большую политику.

– А кровавую, грязную работу должен выполнять кто-то другой! – закончил его фразу Гамилькар.

– Какой смысл спорить, не видя человека? – Ганон решил, что пришла пора к принятию решений. – Пусть приведут спартанца Ксантиппа! Надо поговорить с ним, прежде чем принять окончательное решение.