Алексей Воронков - Здесь русский дух…

…За благословением к старцу стали подходить и другие казаки. «Во имя Отца и Сына и Святого Духа…» – не переставая, шевелились губы Гермогена, старавшегося осенить крестом каждого припадавшего к его руке.

– Солнышко сегодня как бесовская сковорода, – благословив полную казачку, неожиданно произнес Гермоген и вытер рукавом распаренное на солнце потное лицо.

– Да уж!.. – вздохнул Никифор. – Отче, тут ко мне одна мыслишка пришла… – ухватив нужный момент, обратился он к старцу. – Я хочу на будущей неделе свое королевство объехать, прогуляться по здешним поселениям. Скоро зима, вот я и погляжу, как народ к ней готовится. Может, у людей какие-нибудь жалобы или просьбы имеются. Я еще слышал, в некоторых местах вместо постройки жилья и накопления еды люди развлекаются, а то и вовсе пребывают в сплошном пьянстве. Забывают, видно, горемычные, какие тут лютые зимы. Разве проживешь без теплого дома и пищи?

Старец согласно кивнул.

– Хорошее дело задумал, сын мой. Получай мое благословение и ступай себе с Богом, – сказал он. – Дальше сам смотри. Если надо, так и власть примени. Все держится на вере и порядке. Давай, не тушуйся. – Гермоген немного помедлил и вдруг произнес: – От тебя, братец, выпивкой разит. Дико разит! – повторил он и поморщился: – Вижу, хорошо вчера, ироды, погуляли.

– Хорошо, отец. Лучше некуда, – склонив голову, виновато проговорил Никифор.

– Много крови-то было? – заметив, как поникла у того голова, спросил старец. – Вижу, по глазам твоим бесстыжим вижу, и на этот раз без мордобоя не обошлось. Я не прав?

Атаман поморщился.

– Не бери в голову, старче! Ведь никого ж не убили. Какой тогда разговор? – сказал он. – Это, поверь, в последний раз. Больше никаких раздоров у меня в праздники не будет. Не то я…

– Да иди уж, Аника-воин [10] Аника-воин – герой русского народного сказания, хвастающийся своими успехами лишь вдалеке от опасности. ! Я как погляжу, на словах ты и так, и сяк, только на деле никак… – махнул рукой Гермоген.

Атаман нахмурился:

– Обижаешь, старче… Я ведь казак, а ты меня с дерьмом смешать хочешь. Заслужил ли я подобное обращение?

Старец хмыкнул:

– Ишь как загоношился! Видать, пробрало. Так помни: живи по слову, да спасешься словом. Говорю тебе – слово закон. Держись за него, как за кол.

Федор тогда одним из первых узнал, что атаман собирается в поход. Вот теперь-то можно и душеньку отвести, подумал мужчина. Как только Никифор выедет за ворота, он возьмет с собой верных товарищей и махнет на маньчжурский берег. Они пойдут по чужим дорогам, нападая на богатые караваны торговцев. Жалованье-то казаки до сей поры делили поровну, но в последнее время кое-что и Москва стала подбрасывать. Это крохи, а у Федора молодая наложница, которую нужно одаривать дорогими подарками. Поди, привыкла в своих дворцах-теремах к роскоши. Атамана же в последнее время будто подменили. Сам не злоупотребляет воровством и другим не дает выходить на «большую дорогу». Хорошо, гульбища не запретил, а то и вовсе можно было от скуки помереть. Казаку вредно скучать, скука разъедает его нутро. Им такие слова еще на Дону говорил любимый атаман, покойный Степан Тимофеев Разин. Еще он говорил: мол, жизнь человечья короткая, поэтому нужно жить во всю прыть.

Федор уже и не помнит, когда в последний раз бывал за Амуром. Хватит, Федька, нагулялся, теперь делом займись, сказал ему Никифор вскоре после того, как Опарин привез в крепость Саньку. Вон, мол, сколько бедноты прибывает, всяких там переселенцев и бродяг – нужно их ратному делу учить. Не ровен час, маньчжуры встанут у стен крепости. Нам воины нужны, а не бродячие псы.

Вот и приходилось Федору весь день коротать в поле, обучая новичков ратному делу. Они занимались скачками на лошадях, рубились на саблях, стреляли из мушкетов и пищалей. Кто был казацкого рода-племени, с теми было легче. Эти с детства к коням и к оружию приучены. Труднее было с деревенщиной и бродягами, которых судьба прибила к далеким берегам. Те никогда не держали в руках ни сабли, ни секиры, разве что ящики для березовых дров, какие есть в каждом хозяйстве. Но ведь и с балтийцами нужно умело обращаться. Федор знает, как такие же упыри, вооруженные топорами и вилами, обращали в бегство целые хорошо вооруженные и обученные армии. Так было во время крестьянской войны Болотникова, а потом и разинского бунта. Все дело за выучкой.

Мысль о прогулке по маньчжурским просторам не оставляла Федора. Годы, проведенные на Дону, не прошли даром. Вольная воля – великая сила, и кто однажды ее вкусил, тот уже некогда не сможет жить иначе.

Вот и Федька теперь не мог жить без воли, без быстрого коня, острой сабли и свиста ветра в ушах. Подними его среди ночи и вели сесть в седло, он тут же про свой сон забудет и понесется неведомой судьбой к новым подвигам и приключениям.

Федор помнит, как возликовала его душа, когда год назад атаман вызвал казака к себе в приказную избу и велел ехать за Амур к азиатским князьям, чтобы уговорить их вернуться со своими людьми на родные пепелища. Скажи им, говорил Никифор, они не должны слушать маньчжур, так как те добру не научат. Пусть возвращаются под крыло русского правителя и пребывают с нами в мире и согласии, а то ведь дурно оставлять могилы своих предков, бросать непаханой землю, превращая леса и поля в сплошную пустошь. Так, мол, и скажи: русские люди щедрые, они со всеми хотят жить душа в душу. Много земель собрали, а кто будет на них хозяйствовать? Живут же вместе с русскими кочевые народы на Волге и Урале – и ничего. Вот и вы, мол, присоединяйтесь к нашей большой семье.

Для похода Федор отобрал самых надежных людей, вместе с которыми ему не раз приходилось вступать в схватку с врагом. Разные пути привели их в этот край. Кто-то бежал сюда, спасая свою шкуру, кто-то пришел за волей, кого-то позвали рассказы о богатом крае.

В большинстве все они бывалые рубаки – мятежные донские казаки, которым, как и Федору, удалось в свое время избежать виселицы и уйти на Амур. Гридя Бык, Иван Шишка, Семен Онтонов, Карп Олексин, Фома Волк, Григорий и Леонтий Романовские… Всего двадцать сабель.

Был погожий сентябрьский денек, когда войсковой старшина во главе отряда казаков переправился с лошадьми через Амур и пошел плутать по незнакомой земле. Когда надоело шататься, нашли в одной ханьской деревушке человека, который знал, где находятся бежавшие из-за Амура азиаты. Он, как потом выяснилось, крайне не любил маньчжур, разорявших города и селения, убивавших людей, не жалея даже женщин, стариков и детей. Фан, а так звали этого невысокого сухонького проводника, сам видел, как маньчжурские воины бросали грудных детишек в огонь, насиловали матерей и уводили в рабство отцов. Поэтому он и хотел помочь элосам – русским, у которых свои счеты с маньчжурами. Достаточно вспомнить разрушение маньчжурами русских крепостей несколько лет назад и полного опустошения земель на левом берегу Амура. Теперь русские вернулись. У них есть пушки и ружья, и им не страшны воины правителя. Азиатам остается только уповать на небо, а собраться в один кулак и изгнать врага со своей земли им пока что не по силам. У маньчжур многотысячная и хорошо вооруженная армия. Одолеть их очень сложно.