Люттоли - Д'Арманьяки

– Я герцог Орлеанский! – громко сказал брат короля Франции. – Уберите прочь от меня свои грязные руки!

В темноте засверкали лезвия кинжалов. А следом раздались роковые для Герцога Орлеанского слова:

– Герцог Бургундский просил передать поклон!

– А, а… – герцог Орлеанский мгновенно побледнел, – так вы убийцы…

Больше он ничего не успел сказать. Восемь рук с кинжалами замелькали в воздухе, поочерёдно втыкая смертоносные лезвия в тело герцога Орлеанского. Кровь брызнула во все стороны. В течение одной минуты было нанесено не менее четырёх десятков ударов. Убедившись, что герцог Орлеанский мёртв, они бросили сына Карла Y и брата Карла YI в луже его собственной крови, как последнего смерда.

– Расходимся братья, – тихо сказал один из убийц, тот, который говорил с герцогом Орлеанским. – Дело сделано, наш враг мёртв.

Все убийцы одновременно подняли левую руку. Тремя растопыренными пальцами, большим, указательным и средним они очертили перед собой круг и тотчас растворились в ночных, улицах Парижа.

Через четверть часа в двух кварталах от старой Храмовой улицы, в невзрачный с виду дом вошёл одинокий прохожий, закутанный в плащ. В доме находились не менее двух десятков вооружённых людей. Они молча пропустили незнакомца. Не останавливаясь, ночной гость направился к угловой комнате находящийся в конце коридора. При его появлении мужчина средних лет в богато украшенной одежде вскочил со своего места. Всем своим видом он изображал вопрос.

– Он мёртв, монсеньор!

Герцог Бургундский порывисто обнял человека, сообщившего ему эту радостную новость.

– Ты будешь щедро вознаграждён Лануа! – пообещал ему герцог Бургундский, – ты избавил меня от опасного врага.

Гилберт де Лануа поклонился.

– Нельзя медлить монсеньор! Не забывайте, у вас остался ещё один враг, много опаснее герцога Орлеанского. Если он заподозрит вас в смерти герцога Орлеанского, может произойти несчастье.

– Проклятые Д,Арманьяки! – Герцог Бургундский произнёс последнее слово так, словно выплёвывал его. – Тот день, когда я избавлюсь от них, станет днём моего величия.

– Положитесь на меня, монсеньор, и не медлите более. Скоро весь Париж узнает о том, что произошло. Я останусь в Париже, и буду постоянно докладывать вам о происходящих событиях.

– Мой верный друг!

Герцог Бургундский пожал ему руку и вышел. Через несколько минут герцог Бургундский в сопровождении двух десятков рыцарей уже покидал дом. Убедившись, что герцог Бургундский уехал, Гилберт де Лануа сел за стол, где лежали письменные принадлежности. Взяв чистый лист бумаги, он обмакнул перо в чернильницу и начал быстро писать.

«Монсеньор! Невольно я подслушал разговор герцога Бургундского с человеком, чье имя мне не известно. В разговоре речь шла об убийстве герцога Орлеанского. Вначале я не придал значения услышанному, но узнав, что герцога Орлеанского подло убили, я принял решение немедленно сообщить вам о некоторых подробностях подслушанного мной разговора. Герцог Бургундский сказал: «Убейте герцога ночью, когда он будет возвращаться от королевы!» Я не могу назвать вам свое имя по причине опасения за свою жизнь, но скажу, что являюсь лицом, приближенным к герцогу Бургундскому. Вы – единственный человек, способный покарать убийцу. Именно это обстоятельство заставило меня обратиться к вам.

Ваш преданный слуга!

Р.S. Если монсеньор сомневается в искренности моих слов, сообщаю вам, что в настоящий момент герцог Бургундский покинул Париж и направляется во Фландрию».

Гилберт де Лану сложил письмо и написал сверху: «Лично в руки графа Д,Арманьяк».

– Вот и свершилось, – пробормотал Гилберт де Лануа, засовывая письмо в карман. – Только чудо способно остановить войну между герцогом Бургундским и Д,Арманьяками.

Не прошло и часа с момента отъезда герцога Бургундского, как дом покинул и Гилберт де Лануа. Едва оказавшись на улице, он плотнее укутался в плащ. До него донеслись крики взбудораженных горожан. Из чего он заключил, что тело герцога Орлеанского обнаружено.

После получаса ходьбы, он миновал стену Филиппа Августа, окружающую старый город кольцом. На пути попадались несколько раз конные стражники, в смятении спешившие к старой Храмовой улице. Лануа не обращал на них никакого внимания, впрочем, как и они на него. Он целенаправленно двигался в сторону кладбища «Невинно убиенных младенцев». У входа на кладбище, под аркой валялся нищий. Лануа перешагнул через него, при этом настороженно оглядываясь по сторонам. Улица была совершенно пустынной, не считая нищего и легкого ветерка, с шелестом кружившего опавшую листву. Внутри кладбища, слева от входа, была расположена целая галерея картин, на которых были изображены все сословия французского королевства. Начиная от папы римского, короля Франции, дворянства, духовенства и заканчивая крестьянами и ремесленниками. Лануа крадучись двинулся по узкому проходу между галерей и могилами. Чуть ли не ежеминутно Лануа останавливался, прислушиваясь к черной темноте мрачного кладбища. Не услышав ничего подозрительного, Лануа продолжал свой путь. Так продолжалось довольно долго. Он успел дважды обойти кладбище, твердо убедившись, что опасности нет. Лануа подошел к одноименной могиле, которая находилась где-то посередине кладбища. На надгробии были выведены четыре слова латинскими буквами: «Верному сыну от Анатас!». Рядом с надгробием возвышался крест. Лануа ухватился двумя руками за него и, сделав небольшое усилие, начал поворачивать. Крест начал поворачиваться против часовой стрелки. Могила со скрипом сдвинулась на несколько футов в сторону, открывая перед Лануа, слабо освещенную лестницу, уходящую далеко под землю. Спустившись вниз ровно на шесть ступенек, Лануа нащупал скрытую пружину, которая служила механизмом открытия и закрытия прохода изнутри. Лануа нажал её. Механизм вновь пришёл в действие, могила над головой Лануа сомкнулась вновь на прежнем месте. Лануа миновал не менее ста ступенек, прежде чем оказался в холодных и сырых сводах подземелья. Лануа невольно вздрогнул, когда перед ним возник словно ниоткуда, человек в монашеской рясе с надвинутым на лицо капюшоном.

– Отец Вальдес ждёт тебя!

Не ожидая ответа, монах направился по одному из четырёх коридоров подземелья. Факелы на стенах смутно освещали им путь отбрасывая призрачные тени на стены подземелья. Монах двигался уверенно, видимо прекрасно разбираясь в лабиринтах подземелья. Лануа торопливо двигался за монахом. Вот они вошли в одну комнату с овальными каменными сводами, в которой не было другого выхода за исключением того, через который они только что вошли. Монах приблизился к стене. Лануа не видел действий монаха, но стена, словно по волшебству отворилась перед ними. Они оказались в длинном подземном коридоре, вдоль которого вились ряд замысловатых арок поддерживаемые тонкими каменными колоннами. Достигнув конца коридора, они попали в просторный зал. Посередине стоял колодец наполненный водой. Монах сунул руку в воду и сразу после этого вода в колодце начала убывать, открывая взгляду Лануа небольшую лестницу. Через минуту вода ушла настолько, что боковой проход, вырубленный в стене колодца, оказался свободным от воды. Лануа вслед за монахом спустился в колодец. Пройдя по боковому проходу, они достигли подножья другой лестницы, по которой забрались наверх. Комната была точь в точь такой же, как и предыдущая. Когда они вышли из второго колодца, монах снова привёл в действие механизм, наполняя колодец водой. Пройдя две небольшие, но совершенно пустынные комнаты, они попали в огромный зал с каменными колоннами, на которых висели зажжённые факелы. Посередине зала стоял длинный узкий стол. Во главе стола, на высоком деревянном стуле восседал старец с длинными седыми волосами. Правой костлявой рукой он поглаживал голову карлицы, уродливый как сам старец. Карлица, оскалив кривые зубы, без стеснения рассматривала Гилберта де Лануа. Двое монахов выглядевшие в точности как проводник Лануа, стояли за спиной старца. Скрестив руки, они из – под надвинутых на лицо капюшонов пристально наблюдали за происходящим в зале.