Артуро Перес-Реверте - Ева

– Слушаюсь.

– У меня вот где уже шуточки твои. До самых до печенок достали.

– Прошу принять, господин адмирал, мое искреннее сочувствие.

– Сочувствием сыт не будешь. – Адмирал достал из жилетного кармана часы. – Пригласи-ка меня лучше на аперитив, самое время. Не жмись!

– Когда это я отказывался?! – запротестовал Фалько.

– Я тебе хорошо плачу, так отчего бы по крайней мере не поставить начальнику бокал мансанильи?

– При всем уважении, господин адмирал, на аперитивы вы тратите меньше, чем русские – на закон божий.

– Не вижу связи.

– Это была метафора.

– Засунь себе свои метафоры… знаешь куда?

– Есть засунуть!

– Мне скоро в отставку, а ты еще молод. – Адмирал рассмеялся сквозь зубы. – И потом, очень вероятно, ты в отставку не выйдешь. Тебя пристукнут раньше.

– Не согласен, господин адмирал! Постараюсь не допустить.

– Да все стараются, однако же… сам видишь.

Сказавши это, адмирал фальцетом спел:

– Я глубоко тронут вашим душевным участием, – сказал Фалько. – Повторяю: вы не начальник мне, а отец родной!

Адмирал в ответ на это зашелся глумливым хохотком:

– Давай-давай, приглашай-угощай. Это приказ. «Поедим и выпьем, чтобы было с чем к червям в утробу». Даром, что ли, я умасливаю Домингеса всякий раз, как ты подаешь отчет о расходах?!

– Складно у вас вышло. Это галисийское присловье? Из вашего Бетансоса?

– Да почем мне знать? Я его только что сочинил.

Они уже подошли к веранде «Кафе де Пари». После 18 июля, когда Франция повела себя так гадко, а Муссолини проявил солидарность с делом национального возрождения, хозяева переименовали заведение в «Кафе Рома». Адмирал и Фалько уселись на плетеные стулья под полосатой маркизой. Адмирал поставил портфель на пол и жестом отклонил услуги приблизившегося было чистильщика обуви.

– Дело это в Танжере надо сделать так, чтобы комар носу не подточил. Слышишь? Николас Франко по-прежнему мечтает объединить все спецслужбы, и мы с тобой окажемся в полнейшей заднице, если новую структуру возглавит Керальт. Со своими методами.

– Да мы с вами ведь тоже не монашки.

– Не придуривайся, хорошо? И не сравнивай. На фоне мясника Керальта мы – настоящие рыцари. – Адмирал с сомнением оглядел Фалько. – Ладно, насчет тебя я загнул… А вот я – рыцарь. Ну, или был.

Появился официант в белой куртке, и адмирал сделал заказ – два бокала мансанильи из Санлукара. Похолоднее. Фалько следил глазами за красивой дамой в трауре, только что вышедшей из соседней аптеки. Твердо стучит каблучками, рассеянно подумал он, качает бедрами. А задница – из разряда тех, над которыми никогда не заходит солнце. Могучая и бескрайняя, как Испанская империя эпохи расцвета.

– Впрочем, на самом деле в нашей профессии рыцарей не бывает, – добавил адмирал.

Он задумчиво посасывал пустую трубку. Фалько незаметно рассматривал его. Человек, с которым он сидел за одним столиком, несколько лет назад едва не отправил его на тот свет – Фалько в ту пору промышлял контрабандой оружия и попал в поле зрения спецслужб, действовавших в Восточном Средиземноморье. Однажды утром в Стамбуле на оживленной улице, продвигаясь в толпе менял и оборванных русских эмигрантов, торговавших вразнос бумажными цветами, сластями и всякой дребеденью, он заметил за собой слежку, и это спасло его от гибели: при входе в красный и роскошный холл отеля «Пера Палас» турецкий наемник, который оказался не очень, как видно, большим мастером своего дела, попытался ткнуть его ножом в печень. С тех пор Фалько, не желая больше предоставлять врагу удобный случай, стал гораздо осмотрительней. Адмирал же был человек практический, беспристрастный ценитель профессионального мастерства. Так что после их первой, довольно напряженной беседы на террасе стамбульского ресторана «Таксим» – на столе была икра, рыба-меч и пиво – и второго, уже более непринужденного свидания в румынском порту Констанца, Фалько начал работать на юную испанскую Республику. Так же усердно, как теперь – на тех, кто с ней борется.

– В пять часов вечера на аэродроме в Табладе тебя будет ждать авиетка «Пусс Мос». Пилот – англичанин. Если все пройдет гладко, к вечеру будешь в Тетуане, в аэропорту Сания Рамель. А к утру – в Танжере… Ты все запомнил?

– Кажется, все.

– Плевать мне на то, что тебе кажется! Перечисли все, что знаешь точно.

Фалько вытащил портсигар и достал оттуда сигарету.

– Приеду в Танжер, не привлекая к себе внимания. Я – обычный, заурядный коммерсант. Войду в контакт с нашим агентом… – Фалько сунул сигарету в рот. – А, кстати, кто он?

– Наш человек? Каталонец, зовут Рексач. Хорошо устроен. Нормальный, я думаю…

– Доверять ему можно, я имею в виду?

– Как всем в нашем ремесле… Ну, дальше давай. Что будешь делать по прибытии?

– Свяжусь с нашим банкиром – его зовут Серуйа: он предоставит в мое распоряжение средства, отпущенные Ферриолем. С их помощью постараюсь подкупить капитана «Маунт-Касл». Не выйдет с ним – прощупаю его офицеров… – Он взглянул на адмирала, как смотрит отличник на учителя: – Правильно?

– Слушай внимательно, – адмирал воздел руку с трубкой. – На борту имеется политкомиссар. По фамилии Трехо. Опасный субъект. Коммунист, разумеется. Сволочь первостатейная. Представится удобный случай – в расход его.

Фалько, который, склонив голову, подносил огонек зажигалки к сигарете, улыбнулся равнодушно и жестоко. Шляпу он снял и положил на соседний стул, и солнце отблескивало на глянце его черных волос, посверкивало в серо-стальных глазах. В Группе Грязных Дел, как и во всей НИОС, «списать в расход» значило ликвидировать, так же как «выпотрошить» – подвергнуть пыткам. Ни то, ни другое не было ему неведомо и чуждо.

– Ладно, – сказал он, вольнее раскидываясь на стуле и с удовольствием выпуская дым. – Надо будет – спишу. А на подкрепление в случае чего я могу рассчитывать?

– Разумеется. В течение двадцати четырех часов с момента запроса. Доставят по воздуху.

– Мы не обговорили каналы связи.

– Я не хотел при Ферриоле. В Танжере есть английские, французские и наши телеграфно-телефонные станции. Но это не для тебя. Я пришлю тебе радиста из Тетуана. Все важное будешь передавать через это, – он показал на книгу, которую Фалько положил на стол. – Будем использовать как таблицу кодов.

Адмирал помолчал в задумчивости. Подали два бокала мансанильи и тарелку с двумя крокетами на закуску. Адмирал, спрятав трубку, взял один и откусил кусочек, но тотчас выплюнул, обжегшись: