Артуро Перес-Реверте - Ева

– Нашей затее это, полагаю, никак не помешает, – отозвался Фалько.

– Совершенно не помешает. «Маунт-Касл» и «Мартин Альварес» ошвартованы у причала, команды сошли на берег. – Рексач подошел к железным перилам, протянул Фалько маленький театральный бинокль и показал в сторону порта: – Вон они, полюбопытствуйте.

Фалько взглянул через окуляры. У республиканского сухогруза корпус и надстройка были темные, а очень высокая труба – черная, без герба. Чуть поодаль, на краю причала, у последних кнехтов зловещим часовым застыл франкистский миноносец. Стальной пес сторожил свою жертву.

– Наряд международной полиции глаз не спускает с судна, – продолжал Рексач. – Близко не подпускает никого, кроме членов экипажа.

– На берегу столкновений не было?

– Нет, насколько я знаю. Время от времени матросы оказываются в одних барах, кабаре и кафе. Разумеется, братания не происходит. Поглядывают враждебно, могут отпустить какую-нибудь шпильку… Не более того. Могут, конечно, помянуть чью-нибудь мать. Это в порядке вещей. Но им даны строгие инструкции, а те и другие – ребята дисциплинированные. Понимают, что к чему, и стараются вести себя прилично.

Фалько вернул ему бинокль.

– Общая ситуация никак не изменилась за это время?

– Никак. У нас и у них тут имеется по консулу. Республиканский беспрерывно хлопочет, наш – блокирует все его усилия. Все застыло в мертвой точке. Самое большее, чего нам удалось добиться, – им сейчас не разрешают грузить уголь.

– И что произойдет, если все останется по-прежнему?

– По истечении срока «Маунт-Касл» должен будет выйти в море, иначе его интернируют. А если выйдет – наш миноносец перехватит. В обоих случаях мы остаемся в выигрыше. Теоретически.

– От чего же зависит окончательное решение?

– От Контрольной комиссии. Международный статус Танжера гарантируют консулы Испании, Франции, Италии, Англии и другие. Комиссия следит за налоговым режимом, за юстицией и за полицией… От местных – губернатор, или по-здешнему – мендуб, представляющий султана Марокко, и во всем слушающийся своего французского советника.

– Больно уж мудрёно все… Кто тут решает?

– Франция и Англия, разумеется. Еще Италия, выступающая как наш союзник. Французы имеют большое влияние на международную жандармерию. В настоящее время официально они поддерживают красных, вкачавших сюда большие деньги… Это я к тому, что враждебности со стороны властей ожидать не стоит, но даром ничего не получите.

– А если платить, то в песетах?

Рексач взглянул на него предостерегающе. Поскреб скверно выбритые брылы, закрывавшие узел галстука.

– У вас их что – много?

– Мало.

– Тогда забудьте о них. Здесь сейчас объясняются франками. Из-за войны песетами этими – только подтереться.

– Ну, а как там наши? Я хочу сказать – «те, что на нашей стороне»?

При слове «сторона» Рексач, словно охваченный законным недоумением, вздернул бровь. И оглядел Фалько с оценивающим любопытством. Явно пытаясь понять, куда его отнести – к фанатикам или к наемникам. Вероятно, к окончательному выводу он не пришел и, скрывая замешательство, с чрезмерной медлительностью потащил из нагрудного кармана гаванскую сигару.

– Мы крепнем все больше и больше, – наконец выговорил он. – Мы с каждым днем обретаем все больше влияния, хоть по-прежнему официально не существуем. Церковь, конечно, за нас: епископу Танжера осталось только спеть «Лицом к солнцу» [6] «Лицом к солнцу» ( Cara al sol , 1935) – франкистский гимн Хуана Тельериа на стихи, написанные в основном вождем Фаланги Хосе Антонио Примо де Риверой. . И денег мы вкладываем меньше, чем красные, но зато прицельней и, стало быть, эффективней.

Не затрудняя себя приличиями, он отгрыз кончик сигары и выплюнул его через перила. Испанская колония, добавил он через минуту, расколота. Из шестидесяти тысяч жителей Танжера половина – европейцы, а из них – четырнадцать тысяч испанцев. К ним еще прибавились сейчас беженцы из Сеуты и Испанского Марокко. Испанцы облюбовали себе квартал Соко-Чико и ходят там в два кафе: сторонники Франко – в кафе «Сентраль», республиканцы – к «Фуэнтесу».

– Серьезных конфликтов пока не случалось. Все это знают, и сейчас кое-как научились уживаться друг с другом. Кроме того, в изобилии шпионов, перебежчиков, доносчиков, торговцев оружием и наркотиками. Люди, пришедшие извне, и люди, купленные внутри. – Он снова окинул Фалько испытующим взглядом. – И это уже другой мир.

– Наш.

– Именно. Там шпионят даже чистильщики ботинок и шлюхи.

Они многозначительно переглянулись. Затем Рексач, по-прежнему покачивая руками, словно для баланса, отодвинулся в глубину номера, где не было ветра, чиркнул спичкой и раскурил сигару. Несколько секунд вдумчиво посасывал ее, оценивая вкус.

Фалько глядел туда, где между кронами пальм стояли у пирса два корабля.

– Испанской почте доверять не стоит, – посоветовал Рексач. – Ее служащие верны Республике. Пользуйтесь лучше французской или английской… – Он словно припоминал что-то. – Под каким именем предпочитаете работать здесь?

– Под тем, какое записано в книге регистрации этого отеля и значится у меня в паспорте, – Педро Рамос.

– Ладно.

Фалько не сводил глаз с двух кораблей.

– Что из себя представляет командир нашего миноносца? Мне бы надо с ним поговорить.

– На борту?

– Да нет, лучше на берегу. Незачем привлекать к себе внимание.

Рексач, устроившись в углу, выпустил облачко дыма.

– Фамилия – Навиа, звание – капитан второго ранга, производит впечатление человека понимающего, хотя тут вот какая примечательная штука: с тех пор как пришвартовались здесь, с «Маунт-Касл» не дезертировал ни один человек. А с нашего миноносца исчезли трое – двое палубных матросов и кочегар. Тем не менее Навиа не запрещает команде увольнения на берег. Такой вот своеобразный господин.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Гонсало Кейпо де Льяно (1875–1951) – испанский генерал, один из организаторов и руководителей восстания 1936 г. – Здесь и далее прим. переводчика .

В оригинале – «Mi mamá me mima» ( исп .), «Мамочка меня нежит», фраза, с которой в Испании начинают обучение письму, аналог «Мама мыла раму».