Лассе Хольм - Месть сыновей викинга

– Будет непросто искоренить народ, гораздо более многочисленный, чем наш, – сухо возразил ему Бьёрн Железнобокий.

– Может, ты считаешь, что нам не следовало сюда приходить? – спросил Хальфдан седобородого старшего брата. – Неужели ты не согласен, что этот поступок был единственной достойной реакцией на весть о смерти отца?

Как я вскоре узнал, Хальфдан Витсерк был вспыльчивым, раздражительным и непомерно честолюбивым.

– Возможно, – спокойно ответил Бьёрн. – Но не обязательно самой разумной.

– Ты не одобряешь руководство Ивара?

– Мне бы такое и в голову не пришло.

– Эй, вы двое, заткнитесь наконец!

Сигурд Змееглазый взял на себя роль голоса разума. Не понимая, о чем спорили братья, он считал неприемлемым демонстрировать предводителям саксов внутренние разногласия. Тем временем Осберт и Элла воспользовались паузой и вовсю препирались друг с другом, а разногласий между ними были ничуть не меньше, чем между сыновьями Лодброка.

– Не надо было тебе сюда приходить, – шепнул король Элла своему сопернику. – Ты подрываешь авторитет королевской власти.

– О каком авторитете может идти речь? – прошипел в ответ Осберт. – Я имею полное право находиться здесь. Без моей поддержки тебе ни за что не удалось бы собрать тысячную армию.

– И на что мне сдалась твоя поддержка? – Элла кивнул в направлении викингов, стоявших на валу. – Ты не ожидал уловки от варваров. Они могли разбить нас в считанные мгновения.

– Да уж, они гораздо хитрее нас. – Осберт скрестил на груди короткие руки и снова злобно уставился на Ивара Бескостного. – И их предводитель лицемерен сверх меры.

Элла перевел взгляд темных глаз с соперника на меня.

– Парень, ты сакс?

Помедлив, я кивнул, впечатленный обращением ко мне самого короля.

– Но не крещеный? – Он посмотрел на кусочек тростника, висевший на кожаном шнурке у меня на шее. – Символом какой религии является эта трубочка?

Ивар Бескостный следил за нами ледяным взглядом. Я осознал, что рыжебородый ярл понимал наш диалог. Мне следовало тщательно подбирать слова.

– Я крещеный, – отвечал я. – Меня взял в плен Бьёрн Железнобокий, когда его люди напали на мое село. Теперь я его пленник и живу в клети.

– Бедняга, – пожалел меня Элла, тем самым вызвав у меня немалое удивление. Королей нечасто интересует судьба бедных крестьян.

– Не осмеливаешься разговаривать с северянами, так давай подлизываться к их переводчику? – воскликнул Осберт со снисходительной улыбкой.

Желваки, заигравшие на лице короля Эллы, свидетельствовали о напряженных взаимоотношениях между двумя мужчинами. Похоже, формально Элла являлся королем, но его положение было шатким.

– Расскажи королю и его олдермену – не важно, кто есть кто, – в конце концов обратился ко мне Ивар Бескостный, – что мы с нашей армией провели зиму в Восточной Англии, где король Эдмунд дал нам прекрасных лошадей, чтобы мы продолжили путь, и многое рассказал о междоусобной войне, развернувшейся здесь, в Нортумбрии.

Саксы внимательно выслушали мой перевод.

– Жалкий червь Эдмунд врет, – отвечал король Элла. – Я уверяю вас, что мы с моим олдерменом надежно охраняем нашу страну от любых внешних угроз.

Ивар Бескостный улыбнулся – уж он-то знал лучше. Осберт явно остался при своем и лишь крепче сжал кулаки. Тем не менее он молча согласился.

– Я Ивар, сын Рагнара, – продолжал рыжебородый ярл. – Это мои братья – Хальфдан, Сигурд и Бьёрн. Мы пришли не для того, чтобы развязать конфликт, а чтобы забрать нашего отца.

– Сдается мне, – отвечал король Элла, а я послушно переводил, – что для столь несложной миссии вас многовато.

– Вы, саксы, захватили нашего отца в заложники, – вновь заговорил Ивар Бескостный. – Мы не ждали от вас ничего хорошего, а потому не могли явиться сюда без свиты. В общем, не принимайте на свой счет, но на всякий случай мы решили взять с собой сопровождение.

Пока я докладывал о добрых намерениях сыновей Лодброка, Хальфдан Витсерк злобно улыбался, опровергая слова старшего брата.

– Осенью во время шторма два корабля Рагнара Лодброка потерпели крушение у восточного побережья, – сказал олдермен Осберт. – Тогда я еще был законным правителем королевства. Я задержал Рагнара и его людей за морской разбой. В их трюмах были найдены товары со многих торговых кораблей. К тому же они похвалялись тем, как все лето грабили суда в устье Темзы, как это было просто и сколько моряков-саксов они истребили.

Переводя рассказ Осберта, я начал лучше понимать события, в результате которых викинги оказались в этой местности и которые круто изменили мою собственную судьбу.

– Вполне возможно, – ответил Ивар Бескостный, – что отец, нуждаясь в открытом море, чуток потрепал суда, встретившиеся ему на пути. Но нам представляется странным тот факт, что вы позволили отчалить его команде и захватили в заложники старого беззащитного человека.

Мой перевод этой речи вызвал румянец на глянцевом лице Осберта. Дряблая кожа под подбородком олдермена дрожала, когда он говорил.

– Его команда была многочисленна и мятежна. Они сбежали, захватили корабль и скрылись на юге.

– Мы в курсе, – заметил Ивар. – Как раз от них мы и услышали эту историю.

– Значит, вам известно и то, – перебил его король Элла, – что дружина Рагнара Лодброка без колебаний бросила своего предводителя в беде? Осберт решил, что пленника лучше перевести в Эофорвик. Там я за ним хорошо присматривал.

– Хорошо присматривал? – Осберт улыбнулся, умело скрыв злорадство. – Да ведь этот человек умер под твоей опекой. Ну и прекрасно. Старый черт уничтожил бы Нортумбрию, чтобы отомстить за свои унижения.

Король Элла не обращал внимания на спутника и продолжал говорить:

– Несмотря на свой солидный возраст, Рагнар Лодброк доставлял немало хлопот, будучи пленником. Он пил за четверых, а когда напивался, нельзя было позволять ему свободно разгуливать, ведь это могло стоить кому-то жизни. После краткого заключения в одной из камер на территории епископства он умер.

Хальфдан Витсерк вскочил и отчаянно закричал, что король – подлый негодяй, и я не посмел перевести это. Затем Хальфдан спросил, принято ли у саксов, чтобы христианские священники заботились о пленниках.

– Король саксов редко бывает больше пары недель на одном месте, – отвечал король Элла, – он постоянно ездит по своим владениям и навещает олдерменов и тэнов. Поэтому королевский зал в Эофорвике не такой уж большой, а единственная темница находится в епископстве.

Пока я переводил это разъяснение, король саксов склонился над телом и осторожно отодвинул белый саван с головы. Под тканью оказался старик с восковой кожей и желтоватой бородой. Он вперил полуприкрытые глаза в навес из паруса. Его рот застыл в немом крике.