Владимир Шигин - Штурм Корфу

– Я вступил на престол в том возрасте, когда другие уже кончают царствовать, а потому мне все надо успеть!

Переменчивый характер императора был порой совершенно непредсказуем. Так, став императором, Павел сразу же произвел сына знаменитого адмирала Чичагова в капитаны бригадирского ранга, но уже через год изгнал его со службы «за строптивость нрава без пенсии». Впрочем, подумав, уже через несколько месяцев он снова вернул его на службу, но уже контр-адмиралом.

Увы, ничего необычного в происходящем не было. Начиная с Анны Иоанновны, каждое новое царствование в России начиналось именно с того, что флот предыдущего самодержца признавался негодным, отчего создавался очередной комитет для его преобразования. Несколько лет что-то делалось, но потом все шло так, как всегда, до очередного нового восшествия на престол. Уже спустя полтора года царствования Павла все повторилось. Императора стали заботить другие вопросы, и на флоте все постепенно начало возвращаться на круги своя.

Тем временем, готовясь к защите своих берегов от французского вторжения, премьер-министр Вильям Питт был готов ухватиться за любую соломинку. Чарльз Уитворт буквально умолял канцлера Безбородко о помощи Англии Российским флотом. Не поленился заехать посол и к вице-адмиралу Кушелеву. В результате этих визитов появился рескрипт императора Павла: «По отношению к нам Его Величества короля Великобританского в требовании помощи морским нашим силам вследствие заключенного с нами союзного оборонительного договора противу французов, покушавшихся ныне сделать впадение на берега Его Величества короля Великобританского, решились мы послать эскадру нашу, состоящую в 10 линейных кораблях, трех фрегатов и одном катере под вашею командою в соединение с английскими флотами, в число которых повелели мы следующей эскадре от города Архангельского под начальством вице-адмирала Е.Е. Тета иттить прямо к английским берегам для соединения с вами и быть под вашим началом».

Помимо отправленной к английским берегам эскадры Тета, в море вышли еще три эскадры. Так, на всякий случай, прикрыть собственные берега. Первая, под началом вице-адмирала Скуратова, заняла позицию в устье Финского залива, вторая, адмирала Круза – в центре Балтийского моря и, наконец, третья – передовая контр-адмирала Шишкина на траверзе Любекской бухте. Помимо этого в Кронштадте готовилась еще и резервная эскадра контр-адмирала Карцева. Впрочем, все надеялись, что у французов хватит других забот, чем непонятно зачем лезть в балтийские пределы.

Куда бóльшие опасения вызывала безопасность берегов черноморских.

О приготовлениях некой операции французского флота в Петербурге стало известно уже в самом начале 1798 года. Слухи о том, куда поплывет французский флот, были самые разные. Более всего вначале говорили об Ирландии, что наших политиков не слишком волновало, но потом адресат возможного вторжения французов изменился. Наших политиков более всего пугал вариант вторжения французов через проливы в Черное море. Кто знает, как поведет себя султан Селим, когда ему предложат в качестве подарка Крым и Очаков?

Обеспокоенный всем этим, Павел Первый уже в начале февраля велел Черноморскому флоту ускорить подготовку к новой кампании, которая обещала быть боевой. Помимо этого велено было организовать неусыпное наблюдение за берегами Крыма, Керченским проливом и морским побережьем от Аккермана до Тендры. Хорошо было бы приглянуть за турками и у Босфора, но дабы не раздражать соседа, от этого отказались.

Получив бумагу, командующий корабельным флотом вице-адмирал Федор Ушаков немедленно разослал по морю крейсера и стал поспешно вооружать к плаванию все двенадцать своих линейных кораблей.

Между тем лавина слухов нарастала. В начале апреля пришло сообщение, повергшее всех в смятение – французский флот уже втягивается в Мраморное море! Загоняя лошадей, в Севастополь помчались фельдъегери. Император требовал: «Вследствие данного уже от нас вам повеления о выходе с эскадрою линейного флота в море и занятии позиции между Севастополем и Одессой, старайтесь наблюдать все движения как со стороны Порты, так и французов, буде бы они покусились войти в Черное море или наклонить Порту к каковому-либо покушению».

Читая эту бумагу, Ушаков только затылок чесал. Вице-адмирал никак не мог взять в толк, с кем ему предстоит драться: с французами или с турками, или с теми и другими сразу?

Вскоре выяснилось, что слух о приходе французов в Константинополь не подтвердился, но радости от этого было мало. Напряжение только возрастало. И послы в европейских державах, и лазутчики твердили о том, что французы, вероятнее всего, хотят захватить наши черноморские порты.

– Но зачем им это надо? – пожимали плечами видавшие виды ветераны екатерининской дипломатии. – Они что, уже все свои дела в Европе переделали? И как можно развязывать войну на востоке, не кончив ее на западе? Это же безумие!

– О чем вы говорите, – усмехались более молодые. – Это для нас таковой пасьянс абсурден, а для якобинских выскочек вполне нормален. Кто знает, какие идеи кипят сейчас в их безумных головах?

13 мая из Петербурга командующему корабельным флотом в Севастополе последовал новый рескрипт: «Господин вице-адмирал Ушаков. Коль скоро получите известия, что французская военная эскадра покусится войти в Черное море, то, немедленно сыскав оную, дать решительное сражение, и мы надеемся на Ваше мужество, храбрость и искусство, что честь нашего флота соблюдена будет, разве бы оная (эскадра) была гораздо превосходнее нашей, в таком случае делать Вам все то, чего требует долг и обязанность, дабы всеми случаями мы могла воспользоваться к нанесению вреда неприятелям нашим».

А затем европейские столицы замерли – французский флот с огромным экспедиционным корпусом на борту бесследно исчез из Тулона. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что у директории хватит ума не ввязываться в драку с Россией.

Император Павел, мучаясь неизвестностью, буквально изводил своих близких за обедами, а подчиненных на вахтпарадах.

Над Северной бухтой Севастополя кружили вездесущие чайки. Команды стоящих на внутреннем рейде судов только что отзавтракали и теперь бачковые выкидывали остатки пищи за борт. Бесстрашно подлетая к бортам судов, чайки на лету хватали то, что бросали люди.

На стоящем ближе к Сухарной балке фрегате «Григорий Великая Армении» вовсю шла утренняя приборка.

Ныне фрегатом командовал капитан-лейтенант Иван Шостак, принявший его всего пару месяцев назад у капитана I ранга Антона Алексиано, ушедшего с повышением на «Богоявление Господне». Свое достаточно необычное название фрегат Шостака получил в честь священномученика епископа Григория, просветителя Великой Армении, жившего в далеком III веке. Матросы именем фрегата гордились и, хотя о самом священномученнике почти ничего не знали, фрегатские всегда с гордостью говорили: