Публий Назон - Элегии и малые поэмы

Силы откуда взять и бодрость черпать откуда:

Хрупкие кости едва кожей прикрыты сухой.

Дух мой опутала хворь сильнее, чем хворое тело, —

Занят он без конца мыслью о тяжкой судьбе.

45 Город, увы, далеко, далеко друзья дорогие,

Та, что дороже всех, так от меня далеко!

Рядом гетов орда, в шаровары одетые скифы.

Все — что вблизи, что вдали — раны мои бередит.

Но несмотря ни на что меня утешает надежда:

50 Смерть страданьям моим скоро положит конец.

Стали виски у меня лебединым перьям подобны,

Старость меж темных волос белый отметила след,

Слабости возраст настал, года недугов все ближе,

Все тяжелее носить тело нетвердым ногам.

5 Вот теперь бы пора, от всех трудов отступившись,

Жить, ничего не боясь и о тревогах забыв,

Тем, что всегда мне был по душе, наслаждаться досугом,

Тешить изнеженный ум делом любимым подчас,

В доме смиренном моем обитать подле древних Пенатов,

10 Между наследственных нив (отнят хозяин у них!),

И среди милых внучат, у жены любимой в объятьях

Стариться в отчем краю, мирный приют обретя.

Прежде надежда была, что так пройдет моя старость:

Годы преклонные я так провести заслужил.

15 Но рассудилось иначе богам: проскитавшись немало

По морю и по земле, я к савроматам попал.

В доки уводят суда, когда расшатала их буря, —

В море открытом тонуть их не оставит никто;

Чтобы побед былых не срамить внезапным паденьем,

20 Щиплет траву на лугу силы утративший конь;

Воин, когда по годам он уже не годится для службы,

Свой посвящает доспех Лару старинному в дар;

Так и ко мне подошло уносящее силы старенье,

Срок наступил получить меч деревянный и мне.

25 Срок наступил не терпеть чужеземного неба суровость,

Жгучую не утолять жажду из гетских ключей,

Но или в Риме порой наслаждаться его многолюдством,

Иль удаляться порой в тихие наши сады.

Раньше, когда душа не предвидела будущих бедствий.

30 Так безмятежно мечтал жить я на старости лет.

Но воспротивился рок: облегчив мне ранние годы,

Он отягчает теперь поздние годы мои.

Прожил я дважды пять пятилетий, не зная урона, —

Жизни худшую часть, старость, несчастья гнетут.

35 Мета была уж близка — вот-вот, казалось, достигну,

Но разломалась в куски вдруг колесница моя.

Быть суровым ко мне я того, неразумный, заставил,

Кто на бескрайней земле кротостью всех превзошел.

Пусть провинность моя победила его милосердье,

40 Но ведь не отнял же он жизнь за оплошность мою!

Правда, обязан ее проводить я под северным небом,

Там где Эвксинской волной справа омыта земля.

Если бы мне предрекли такое Додона и Дельфы,

Я бы недавно еще их празднословными счел.

45 То, что прочнее всего, скрепи адамантовой цепью, —

Все Юпитер своим быстрым огнем сокрушит.

То, что выше всего, перед чем ничтожны угрозы,

Ниже, чем бог, и всегда силе подвластно его.

Знаю: часть моих бед на себя навлек я пороком,

50 Но наибольшую часть гнев божества мне послал.

Пусть же несчастий моих пример вам будет наукой:

Милость старайтесь снискать равного мощью богам.

Тот я, кто некогда был любви певцом шаловливым.

Слушай, потомство, и знай, чьи ты читаешь стихи.

Город родной мой — Сульмон, водой студеной обильный,

Он в девяноста всего милях от Рима лежит.

5 Здесь я увидел свет (да будет время известно)

В год, когда консулов двух гибель настигла в бою.

Важно это иль нет, но от дедов досталось мне званье,

Не от Фортуны щедрот всадником сделался я.

Не был первенцем я в семье: всего на двенадцать

10 Месяцев раньше меня старший мой брат родился.

В день рожденья сиял нам обоим один Светоносец,

День освящали один жертвенных два пирога.

Первым в чреде пятидневных торжеств щитоносной Минервы

Этот день окроплен кровью сражений всегда.

15 Рано отдали нас в ученье; отцовской заботой

К лучшим в Риме ходить стали наставникам мы.

Брат, для словесных боев и для форума будто рожденный,

Был к красноречыо всегда склонен с мальчишеских лет,

Мне же с детства милей была небожителям служба,

20 Муза к труду своему душу украдкой влекла.

Часто твердил мне отец: «Оставь никчемное дело!

Хоть Меонийца возьми — много ль он нажил богатств?»

Не был я глух к отцовским словам: Геликон покидая,

Превозмогая себя, прозой старался писать, —

25 Сами собою слова слагались в мерные строчки,

Что ни пытаюсь сказать — все получается стих.

Год за годом меж тем проходили шагом неслышным,

Следом за братом и я взрослую тогу надел.

Пурпур с широкой каймой тогда окутал нам плечи,

30 Но оставались верны оба пристрастьям своим.

Умер мой брат, не дожив второго десятилетья,

Я же лишился с тех пор части себя самого.

Должности стал занимать, открытые для молодежи.

Стал одним из троих тюрьмы блюдущих мужей.

35 В курию мне оставалось войти — но был не по силам

Мне этот груз; предпочел узкую я полосу.

Не был вынослив я, и душа к труду не лежала,

Честолюбивых забот я сторонился всегда.

Сестры звали меня аонийские к мирным досугам,

40 И самому мне всегда праздность по вкусу была.

Знаться с поэтами стал я в ту пору и чтил их настолько,

Что небожителем мне каждый казался певец.

Макр был старше меня, но нередко читал мне о птицах —

Губит какая из змей, лечит какая из трав. [586] Макр — Эмилий Макр, автор поэмы о птицах «Орнитология» и поэмы «Ториака» — о змеиных укусах и лекарствах от них.

45 Мне о любовном огне читал нередко Проперций,

Нас равноправный союз дружбы надолго связал.

Славный ямбами Басс и Понтик, гексаметром славный, [587] Басс — поэт, друг Проперция; Понтик — поэт, автор эпической поэмы «Фиваида».

Также были в числе самых любимых друзей.

Слух мне однажды пленил на размеры щедрый Гораций, —

50 Звон авзонийской струны, строй безупречных стихов.

Только видеть пришлось мне Марона, и Парка скупая

Времени мне не дала дружбу с Тибуллом свести.

Галл, он тебе наследником был, а Тибуллу — Проперций,

Был лишь по времени я в этой четвертым чреде.

55 Младшими был я чтим не меньше, чем старшие мною,

Долго известности ждать Музе моей не пришлось.

Юношеские стихи прочитал я публично впервые,

Только лишь раз или два щеки успевши побрить.

Мой вдохновляла талант по всему воспетая Риму

60 Женщина; ложное ей имя Коринны я дал.

Много писал я тогда, но все, в чем видел изъяны,

Отдал охотно я сам на исправленье огню.

Сжег перед ссылкой и то, что могло бы понравиться людям,