Марк Антонин - Наедине с собой с комментариями и иллюстрациями

Откуда нам знать, был ли Сократ выше Телавга по своему внутреннему строю?

Телавг – сын Пифагора, который, по некоторым свидетельствам, был учителем Эмпедокла.

Ведь для этого недостаточно знать, что Сократ умер более славной смертью, что он с большим успехом обличал софистов, что он проявил большую выносливость, проводя ночи на морозе, и, по-видимому, большее благородство, отказавшись исполнить приказ о задержании Льва Саламинца, и что он гордо выступал по улицам; и истинность всего этого к тому же еще может быть подвергнута большому сомнению.

Сократ отказался исполнить приказ Тридцати тиранов и привести Льва с Саламина на верную и несправедливую казнь.

Тридцатью тиранами, или Правлением Тридцати, называли группу правителей Афин, которые правили после окончания Пелопонесской войны в 404–403 гг. до н. э. Правление Тридцати можно назвать олигархическим, и руководил им спартанский военачальник Лисандр. Это правление отличалось жестокостью – в течение менее чем года, когда они находились у власти, было казнено около полутора тысяч афинян, по тем временам – огромная цифра.

Но следует рассмотреть, какой душой обладал Сократ, мог ли он довольствоваться справедливостью в отношении к людям, благочестием в отношении к богам, не досадовал ли он на порочность людей, не потакал ли чьему-либо невежеству, не смотрел ли на ниспосылаемое ему природой Целого как на нечто чуждое или не тяготился ли им как чем-то нестерпимым, и не привязывал ли свой ум к состояниям тела.

Природа не так уж тесно связала тебя с телом, чтобы ты не мог заставить его знать свое место и руководствоваться разумом. Ведь вполне возможно стать богоподобным человеком, оставаясь никому не известным. Всегда помни об этом, а также о том, что блаженная жизнь требует немногого. И если ты потерял надежду стать диалектиком или физиком, то не должен еще оставлять попечение о том, чтобы быть свободным, преданным общему благу и послушным богу.

Живи безропотно в ничем не омрачаемом благодушии, если даже все люди осыпают тебя всевозможными упреками, а дикие звери терзают бессильные члены твоего телесного покрова. Что, в самом деле, может помешать душе сохранить, несмотря на все это, свой внутренний мир, истинное суждение обо всем окружающем и готовность использовать выпадающее ей на долю? Способность суждения здесь как бы обращается к событию: «Таково ты по своей сущности, хотя люди и мнят тебя чем-то другим». Способность использования обращается к нему же: «Я искала тебя, ибо все настоящее является для меня материалом разумной и гражданственной добродетели, все же в целом – искусства человеческого или божеского. Ибо все, что имеет отношение к богу или человеку, не является чем-то новым и несподручным, а знакомым и легким».

Совершенство характера выражается в том, чтобы каждый день проводить как последний в жизни, быть чуждым суетности, бездеятельности, лицемерия.

Бессмертные боги не досадуют на то, что им в течение столь долгого времени придется иметь дело с таким множеством столь дурных существ; напротив, они всячески пекутся о них. Твой же конец уже близок, а ты теряешь терпение, сам будучи к тому же одним из них!

Смешно, стараясь избежать чужой порочности, что невозможно, не стараться избежать своей собственной – что вполне возможно. Что разумная и гражданственная способность находит неразумным и идущим наперекор общественному, то она основательно считает ниже своего достоинства.

Если ты сделал добро, а другой испытал добро, то чего же ты, уподобляясь глупцам, стремишься еще к чему-то третьему, вроде славы доброго человека или награды?

Никто не устает получать пользу. Польза же сопряжена с действием, согласным с природой. Не уставай же получать пользу, принося ее!

Некогда стремление природы Целого направилось на создание мира. Ныне же или все происходит в силу необходимой связи, или же и наиболее ценное, предмет особого устремления руководящего начала мира, отдано на произвол случая. Если ты будешь помнить об этом, то ко многому отнесешься спокойнее.

Впервые в своих «Размышлениях» проскальзывают нотки жалобы – на свою должность, на свою судьбу. Марк Аврелий не стремился к императорской власти. Если бы на то была его воля, то он бы стал философом, далеким от политики и военных дел. Но власть сама пришла к нему, и чувство долга обязало Марка Аврелия не просто принять права императора, но тщательно исполнять обязанности. В этой части книги можно увидеть, как тяготился император этими обязанностями. Пример Антонина Пия, приемного отца Марка Аврелия, всю жизнь был для него вдохновляющим, это был образец, которому Марк Аврелий желал следовать и следовал, напрягая все силы, особенно в том, что касалось его долга как императора. Но наедине с собой и своими «размышлениями» он мог позволить себе хотя бы несколько строк жалоб и недовольства. С другой стороны, это недовольство он использовал как еще один аргумент, который призван избавить от страха смерти: все неприятности заканчиваются со смертью, поэтому смерть – благо.

Вопрос о смерти Марк Аврелий рассматривает со всех сторон, приближаясь к нему то с точки зрения философии, то с точки зрения обычного человека, рассуждая и о естественных природных явлениях, и о мечтах, о славе и посмертной памяти. Обычно философ побеждает.

То, что ты уже не можешь прожить достойно философа всей жизни, или жизни зрелых лет, то и тебе самому, и другим ясно, как ты далек от философии, – также отвращает от тщеславия.

Марк Аврелий писал об этом Фронтону, когда ему было двадцать пять лет: он читал книги Аристона Хиосского, и был весьма увлечен ими, но в то же время высказывал недовольство собой, так как считал, что книги учат лучшему, а его дух «отдален… от этого лучшего», и что он в своем возрасте «еще ничего не почерпнул душой из хороших основоположений и чистых учений».

Некоторые исследователи считают, что, ссылаясь в письмах к Фронтону на книги Аристона, Марк Аврелий имел в виду не Аристона Хиосского, философа-стоика, а юрисконсульта Тития Аристона, который был советником императора Траяна.

Ты запятнал себя так, что нелегко приобрести славу философа, а этому противодействует и твое положение. Но если ты действительно познал, в чем суть, то отрекись от всего показного и будь доволен, если тебе удается провести остаток жизни в согласии с желаниями твоей природы. Подумай об этих желаниях, пусть ничто иное не отвлекает тебя. Ты делал много попыток, блуждал по многим направлениям, но нигде не нашел благой жизни. Ни в силлогизмах, ни в славе, ни в наслаждении, нигде. Но где же она? В том, чтобы исполнять требования человеческой природы.