Array Катулл - Лирика Древнего Рима

Будь же свидетелем мне, — коль знакомы деревья с любовью,

20 Бук и аркадскому ты милая богу сосна! 337

О, как тебя я зову под укромною тенью деревьев,

Как постоянно пишу «Кинфия» я на коре!

Иль оскорбленья твои причиняли мне тяжкое горе?

Но ведь известны они лишь молчаливым дверям.

25 Робко привык исполнять я приказы владычицы гордой

И никогда не роптать громко на участь свою.

Мне же за это даны родники да холодные скалы,

Должен, о боги, я спать, лежа на жесткой тропе.

И обо всем, что могу я в жалобах горьких поведать,

30 Должен рассказывать я только певуньям лесным.

Но какова ты ни будь, пусть мне «Кинфия» лес отвечает.

Пусть это имя всегда в скалах безлюдных звучит.

Нет, не боюсь я теперь, моя Кинфия, Манов унылых

И не заботит меня мой погребальный костер;

Лишь бы по смерти моей любовь ты свою не забыла. —

Страха смерти сильней этот гнетет меня страх.

5 Ах, не затем заглянул мне в глаза легкомысленный мальчик, 338

Чтоб мой прах позабыл о нерушимой любви!

Там, на том свете, герой Филакид 339о супруге любимой

Помнил всегда и забыть в темном жилище не мог,

Но, чтоб отрады своей хоть призраком пальцев коснуться,

10 Он — фессалийская тень — в древний вернулся дворец.

Там я, кем бы ни стал, прослыву тебе верною тенью:

Чувство мое перейдет даже и смерти предел.

Там пусть сойдется весь хор героинь прекрасных, которых

Отдал аргивским мужам некогда Трои разгром,

15 Но ни одной среди них милее тебя не найду я,

Кинфия, — так да решит суд справедливой Земли.

Как бы ни долго жила ты в старости волею рока,

Даже и кости моим дороги будут слезам.

Если живая ты так к моему относилась бы праху,

20 То никакая бы смерть мне не была тяжела.

Как я боюсь, что тебя от моей позабытой могилы

Вовсе принудит уйти, Кинфия, злобный Амур

И своевольно твои осушит текущие слезы!

Верности женской невмочь выдержать силу угроз.

25 Будем же радостно мы отдаваться любви, пока можно:

Не долговечна, увы, а мимолетна любовь.

Ради любви нашей, Ралл, тебе совет подаю я,

Следуй ему и его на ветер ты не пусти:

Часто влюбленных судьба настигает нежданным ударом.

Миниям страшный о том мог бы Асканий сказать. 340

5 Есть у тебя Гилас; он Фиодамантова сына 341

Напоминает, поверь, именем и красотой.

Будешь ли плыть по реке, сквозь лес тенистый текущей,

Иль Аниена волной 342ноги промочишь себе,

Будешь ли мирно бродить по тропам Побережья Гигантов

10 Или же возле любой сядешь реки отдохнуть, —

Всюду его береги, защищая от нимф похотливых, —

Страсти горят не слабей у авзонийских 343дриад.

Чтоб не пришлось тебе, Галл, постоянно блуждать по холодным

Скалам, по диким горам, меж незнакомых озер,

15 Горький познавши удел, Геркулесу знакомый, когда он

В странах безвестных рыдал перед Асканием злым.

Есть ведь преданье, что встарь из Пагасской гавани 344Арго

В дальний направился край, путь свой на Фасис держа.

Вот, уже миновав Афамантиды волны, 345к Мисийским

20 Вышел утесам и к ним быстрый причалил корабль.

Здесь героев отряд, сойдя на спокойную землю,

Стал устилать берега мягким покровом листвы.

Спутник же дальше ушел от непобедимого мужа,

Думая свежей водой в скрытых ручьях запастись.

25 Уделом пустились за ним Аквилона проворные дети:

Реет над ним Калаид, реет и кружится Зет.

Руки к нему протянув, поцелуи стремятся похитить,

Навзничь летя, целовать жаждет и тот и другой.

Он ускользает от них, хватает за кончики крыльев

30 И отражает, борясь, веткой воздушный набег.

Вот уж отстали птенцы Орифии Пандионии, 346

Да, но на горе Гилас к гамадриадам идет! 347

Здесь, под вершиной горы Арганта, Пега струилась,

Влажный давая приют нимфам Финийской земли;

35 Низко висели над ней, ни в каком не нуждаясь уходе,

Грозди росистых плодов, скрытых в древесной листве.

Там на поемном лугу подымались лилии всюду

Белые, а среди них алые маки цвели.

То по-мальчишески он их нежным ногтем срезает,

40 Предпочитая цветы прежней задаче своей;

То, беззаботно склонясь над красивой струею потока,

Бродит, любуясь своим образом милым в воде.

Вот он готов зачерпнуть, он ладони в поток опускает,

Правой рукой опершись, тащит он полный кувшин.

45 Воспламеняются тут его плеч белизною дриады,

Все в восхищении свой вечный забыв хоровод;

Мальчика тянут они тихонько в податливых струях.

Вскрикнул Гилас, и уже тело его под водой.

50 Издали кличет в ответ Алкид, но на все его зовы

Ветер с потока несет имени отзвук один.

Этим наученный, Галл, охранишь своего ты любимца:

Нимфам попасться и твой может красавец Гилас.

Ты, что стремишься спастись от беды соучастников грозной,

Воин, бегущий в крови прочь от этрусских валов,

Ты, что от стонов моих отвращаешь припухшие очи,

Помни: соратник и я ваших военных трудов.

5 Пусть о спасенье твоем веселится родителей сердце;

Пусть по рыданьям твоим правду узнает сестра,

Правду о том, как Галл, избежавший цезарских копий,

Все ж уберечься не смог от неизвестной руки, 348—

И, на какие б она ни наткнулась разъятые кости,

10 Здесь, на Этрусских горах, пусть в них признает мои.

Кто я, откуда мой род, и где наш дом находился,

Просишь ты, Тулл, рассказать, помня о дружбе с тобой.

Верно, знакомы тебе в земле Перузинской могилы 349—

Родины кладбище то в черный Италии день,

5 В день, когда Рим поднимал на усобицу злую сограждан.

(Ты, о Этрурии пыль, — главное горе мое,

Ты потерпела тогда, чтоб валялись родные останки,

Тело несчастного ты горстью не скрыла земли.)

Знай же, меня породил граничащий с областью этой

10 Край плодородных полей, Умбрии благостный край.

Знать вы хотите, зачем про любовь пишу я так много

И почему так легко вслух мою книгу читать.

Ни Каллиопа, ни бог Аполлон мне стихов не внушают,

Нет, вдохновляет меня милая только моя.

5 Если увижу ее в блистательной косской одежде, —

Косскою тканью одной свиток заполнится мой;

Если у ней на челе я замечу волос беспорядок, —

Радуясь, будет ходить гордо в воспетых кудрях;

Если коснется до струн перстами кости слоновой, —

10 Я изумляюсь ее ловким, искусным рукам;

Если же дрема смежит ее усталые глазки, —

Сыщет поэт для стихов тысячу новых причин;

Если нагая со мной затеет борьбу за одежду, —

Буду я рад сочинять целые тьмы «Илиад»;

15 Что б ни сказала она и что бы ни сделала, тотчас