Диоген Лаэртский - О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов

Биону, который усердствовал, опровергая гадателей, он сказал: «Ты бьешь лежачих!» [236] Пословица (буквально: «убиваешь убитых»). А услышав, как кто-то говорил, что высшее благо иметь все, чего желаешь, он возразил: «Нет, гораздо выше – желать того, что тебе и вправду нужно».

Антигон Каристский утверждает, что он ничего не писал и не сочинял и поэтому не придерживался ничьих доводов. В разбирательствах был он, говорят, таким воинственным, что подчас уходил с подбитым глазом. Таков он был в речах, а в поведении, напротив, необычайно мягок. Над Алексином он много потешался и жестоко его вышучивал – и в то же время услужил ему, дав охрану его жене, когда она ехала от Дельфов до Халкиды и опасалась по дороге разбойников и грабителей.

Другом он был настоящим – это видно из того, как жил он душа в душу с Асклепиадом, которого любил не меньше, чем Пилад – своего друга. Асклепиад был старшим, и люди говорили, что это поэт, а Менедем – актер. Говорят, однажды Архиполид выписал им три тысячи драхм, но они так упрямо спорили за право взять свою долю вторым, что оба так и остались без денег. Еще говорят, что когда они женились, то на дочери женился Асклепиад, а на матери – Менедем; жена Асклепиада умерла раньше, и тогда он взял от Менедема его жену; а Менедем потом, став во главе города, нашел себе другую жену, богатую, однако хозяйство в их общем доме продолжал поручать своей первой жене. Впрочем, Асклепиад с Менедемом жили неприхотливо, пользуясь от большого малым. Впоследствии мальчик, которого любил Асклепиад, пришел однажды на пирушку, и молодые люди его не хотели принимать, а Менедем велел впустить: Асклепиад, сказал он, даже из могилы открывает ему эти двери.

Деньги на житье давали им Гиппоник Македонский и Агетор Ламийский: Агетор подарил по тридцать мин каждому, а Гиппоник дал Менедему две тысячи драхм на приданое дочерям: дочерей было трое (пишет Гераклид), а мать их была родом из Оропа.

Пирушки его обычно устраивались так. С двумя или тремя друзьями он завтракал не спеша, пока день не начинал клониться к закату, а затем кто-нибудь принимался созывать знакомых, которые приходили к нему уже пообедавши. Кто являлся слишком рано, прохаживался возле его дома, расспрашивал входящих, который час и что на столе; если на столе были овощи да соленая рыба, они расходились, если мясо – шли в гости. В летнее время на ложе стелили циновки, в зимнее – овчины; подушки нужно было приносить с собой. Круговая чаша была не более кружки; на закуску были стручки или бобы, иной раз груша или гранат, из свежих плодов, а иной раз горох или даже сухие смоквы. Обо всем этом сообщает Ликофрон в сатировской драме под заглавием «Менедем», сочиненной в похвалу философу. Вот несколько строк из нее:

В первое время эретрийцы смотрели на него с презрением и обзывали пустозвоном и псом; а потом стали им восхищаться и даже вверили ему город. Он ездил послом к Птолемею и Лисимаху, всюду встречая почет; мало того, он был и у Деметрия и умерил ежегодную подать от своего города с двухсот талантов до пятидесяти. А оклеветанный перед Деметрием, будто он хотел предать город Птолемею, он оправдывался в письме, которое начинается так: «Менедем желает здравствовать царю Деметрию. Я слышал, что тебе донесли на меня…» Клеветником, по некоторому известию, был один его политический противник, по имени Эсхил.

В посольстве к Деметрию об Оропе [237] Ороп – пограничный город между Аттикой и Беотией, частый объект их раздоров. он вел себя тоже достойным образом (о чем упоминает и Евфант в «Истории»). Любил его и Антигон и даже объявлял себя его учеником. А Менедем в честь его победы над варварами при Лисимахии написал указ, простой и нельстивый, начинающийся так: «Военачальники и советники внесли предложение: так как царь Антигон, победив в сраженье варваров, возвращается в свои пределы и все дела его сбываются по предусмотрению, то совет и народ постановили…»

За эти и за иные проявления дружбы он был заподозрен, что хочет предать город Антигону, и по клевете Аристодема ушел в изгнание. Жил он в Оропе при храме Амфиарая. Но Гермипп рассказывает, что там пропали золотые сосуды, и тогда постановлением всех беотийцев ему было велено уйти; глубоко огорченный, он тайно пробрался в родной город, захватил жену с дочерьми и уехал к Антигону, где и умер от огорчения. А Гераклид рассказывает совсем противоположное: Менедем был у эретрийцев советником и не раз вызволял их от тираннов [238] Имеется в виду переход Эретрии от олигархического режима, поддерживаемого Кассандром, к демократическому, поддерживаемому Деметрием, по-видимому, после смерти Кассандра в 298 г. до н. э. , призывая Деметрия; поэтому он не стал бы предавать город Антигону, и обвинение против него было клеветническим; к Антигону он явился в намерении вызволить отечество, но тот на это не пошел, и тогда Менедем от огорчения покончил с жизнью в семидневной голодовке [239] Седьмой день считался в античной медицине самым опасным для голодающих. . Подобным же образом повествует и Антигон Каристский. Единственным открытым врагом Менедема был Персей – он-то, по-видимому, и удержал Антигона от намерения восстановить в Эретрии ради Менедема народное правление [240] Ошибка: в 267 г. до н. э. Антигон (несомненно, по просьбе Менедема) восстановил в Эретрии демократию (конечно, под своим контролем), и Менедем умер на родине . Оттого-то однажды за вином Менедем, опровергнув Персея в его рассуждениях, сказал, между прочим: «Вот какой он философ; а человек он такой, что хуже его не было и не будет».

Умер он, по словам Гераклида, на 74-м году жизни. О нем также есть у нас стихи следующего содержания:

Таковы сократики и их преемники. Теперь следует перейти к Платону, начинателю Академии, и его преемникам, поскольку они стяжали известность.

Платон, афинянин, сын Аристона и Периктионы (или Потоны), которая вела свой род от Солона. А именно у Солона был брат Дропид, у того – сын Критий, у того – Каллесхр, у того – Критий (из Тридцати тираннов) и Главкон, у Главкона – Хармид и Периктиона, а у нее и Аристона – Платон – в шестом поколении от Солона. А Солон возводил свой род к Нелею и Посидону. Говорят, что и отец его происходил от Кодра и Меланфа, а Кодр и Меланф (по словам Фрасила) – от Посидона.