Аристотель - Риторика

Еще один [способ заключается в указании], что [противник раньше] обвинял других, или что [кто-нибудь] другой [обвинял] их, или что они, не подвергаясь прямо обвинению, были подозреваемы, как и обвиняемый теперь, а потом оказались невиновными.

Еще один [способ заключается] в возведении обвинения на самого обвинителя, потому что было бы странно, если бы заслуживали доверия слова человека; который сам его не заслуживает.

Еще один [способ возникает в том случае], если судебный приговор уже произнесен, как [говорит] в «Антидосисе» Еврипид Игиенонту, обвинявшему его в безбожии, за то, что он побуждал к клятвопреступлению словами:

Еврипид утверждал, что сам он не прав, перенося в суд дела, по поводу которых произнесен приговор на состязании в честь Дионисия; что он, [Еврипид], там уже отдал отчет в своих словах или отдаст его, если он [Игиенонт] пожелает поддерживать обвинение.

Еще один [способ заключается] в том, чтобы осудить клевету, [показать], какое [она зло], [показать], что под влиянием ее возникают иные приговоры, и что она не соответствует делу.

Способ, общий для обеих сторон, заключается в пользовании признаками как, например, в «Тевкре» Одиссей [говорит], что он, Тевкр, родственник Приама, потому что Исиона, [его мать], — сестра [Приама]. Тевкр же [отрицает это, говоря], что Теламон, его отец, был враг Приама, и что он сам не донес на лазутчиков.

Еще один [способ, которым можно пользоваться] обвинителю, [заключается в том], чтобы, пространно похвалив что-нибудь ничтожное, в немногих словах осудить что-нибудь важное, или же [в том, чтобы], поставив на вид многие хорошие стороны [подсудимого], осудить одно то, что имеет решающее значение для дела. Эти [приемы] самые искусные, но и самые несправедливые, потому что они стремятся повредить человеку с помощью его же хороших сторон, смешивая их с [его] недостатками.

[Прием, ] общий для обвиняющего и для оправдывающегося (так как одно и то же может быть сделано ради многих различных причин), заключается в том, чтобы обвиняющему обвинять, принимая все в худшем свете, а оправдывающемуся — в лучшем, например, по поводу того, что Диомид выбрал Одиссея, одному [следует говорить], что Диомид поступил так, считая Одиссея самым доблестным, а другому — что вовсе не потому, а по той причине, что [Одиссей] один, по своей трусости, не мог бы стать для него соперником.

Вот все, что нужно сказать об обвинении.

Анализ второй части речи (рассказа). Как нужно строить рассказ и какими свойствами он должен обладать в речах эпидиктических, судебных и произносимых перед народным собранием?

В речах эпидиктических рассказ должен быть изложен не весь сразу, а по частям, так как следует изложить те деяния, вследствие которых сложилась речь. Речь слагается таким образом из части, не зависящей от искусства, потому что оратор нисколько не причинен фактам, и части, зависящей от искусства; эта последняя заключается в том, чтобы показать или что предмет речи факт, если он кажется невероятным, или, что он именно таков, или настолько важен, или все [это вместе]. Поэтому-то иногда следует излагать не все подряд, потому что при таком способе изложения трудно все запомнить; на основании того-то, например, [устанавливается, что] он [то есть лицо, о котором идет речь] — человек мужественный, на основании другого, что он — человек мудрый или справедливый. При первом способе изложения речь бывает слишком проста, а при другом она разнообразна и не бесцветна.

Факты, всем известные, нужно только напоминать; поэтому для большинства [таких случаев] рассказ вовсе не нужен, например, если желаешь восхвалять Ахилла, так как его подвиги всем известны и ими нужно только воспользоваться. А если [ты хочешь восхвалять] Крития, [то рассказ] необходим, потому что немногие знают [о нем]. В настоящее время смешно утверждают, будто рассказ должен быть быстр. Как некто на вопрос булочника, какой замесить хлеб, крутой или мягкий, ответил: как, [а разве] невозможно [замесить] хороший хлеб? Точно также и здесь: не следует пространно рассказывать, так же как не следует делать пространные предисловия и приводить [пространные] доказательства. В этом случае «хорошо» заключается не в быстроте или сжатости, а в надлежащей мере; последнее же состоит в том, чтобы сказать все то, что уясняет дело, или что надобно для того, чтобы показать, что [то-то] было, или что [тот-то] причинил вред, или поступил несправедливо, или что [данный случай] имеет ту важность, какую ты хочешь [ему придать]. А для противника [пригодно все] противоположное. К рассказу присоединять [следует] все то, что возвеличивает твою собственную добродетель, например: «я всегда внушал ему справедливое, убеждая его не покидать своих детей», или [усиливает] негодность противника, например: «он мне отвечал, что везде, где он будет, у него будут другие дети», что, по словам Геродота, отвечали возмутившиеся египтяне. Или [следует присоединять к рассказу] все то, что приятно для судей. При защите рассказ [должен быть] короче, так как оспаривается [при этом], что [то или другое] произошло, или что оно вредно, или что несправедливо, или что имело столь важное значение, так что о фактах установленных говорить не следует, если только они не ведут каким-нибудь образом [к фактам неустановленным], например, если [доказано, что данный поступок] совершен, но [не доказано, что он] не заключает в себе ничего несправедливого. Кроме того, следует говорить о таких совершившихся фактах, которые, не совершаясь [на глазах слушателей], возбуждают или сожаление, или ужас. Пример этого [мы находим] в «Апологе [у] Алкиноя», рассказанном Пенелопе в 60 стихах, в киклической поэме Фаилла и в прологе к «Энею». Рассказ должен отражать характер, а это будет в том случае, если мы будем знать, в чем заключается характер. Во-первых, в обнаружении намерения, ибо каков характер, это [определяется] тем, каково намерение, а каково намерение, это [зависит] от того, какова цель [его]. Поэтому-то математические речи совсем не отражают характера, так как не [отражают] намерения, в них нет ради чего, а в Сократовских речах [оно есть], потому что они касаются именно таких вопросов. Все, что есть следствие какого бы то ни было характера, отражает характер, например, слова: «говоря, он шел вперед», так как это указывает на порывистый и грубый характер. И [нужно] говорить не по расчету, как [поступают] теперешние люди, а согласно намерению [принципу], [например]: я этого хотел, потому что считаю это лучшим, и это лучше, даже если я здесь не получу никакой пользы. Первое [расчет] свойственно человеку благоразумному, второе [принцип] — человеку хорошему: благоразумному в его погоне за полезным, хорошему — за прекрасным. Если же [то, что говорится] неправдоподобно, то должно присовокуплять основание [своих слов], как делает Софокл; примером могут служить слова Антигоны, что она больше заботилась о брате, чем о муже и детях, потому что, в случае погибели мужа и детей, на место их могут явиться другие [муж и дети].