Иордан - Гетика

Весьма существенны также соображения Е. Ч. Скржинской, касающиеся этимологии слова «скамары». Е. Ч. Скржинская отвергает предположение Брукнера о связи этого слова с языком лангобардов и на основании данных Евгиппия показывает, что оно употреблялось в Норике и Паннонии уже в V в., когда лангобардов там еще не было; наличие слова «скамары» (scamarae) в лангобардском эдикте Ротари 643 г. (§ 5) может быть объяснено заимствованием лангобардами этого местного придунайского выражения во время их пребывания в Паннонии (стр. 365).

Во вступительной статье Е. Ч. Скржинская подробно останавливается на следующих вопросах: об этнической принадлежности и происхождении Иордана, о времени его службы в качестве нотария, о его «обращении» (conversio), о месте, где было написано его сочинение, и политической тенденции последнего.

Вопреки принятому в специальной литературе толкованию точки зрения Т. Моммзена и Г. Ваттенбаха, и в отличие от мнения других ученых (Л. Ранке, Вельфлина и др.), Е. Ч. Скржинская считает Иордана готом: она основывается на его собственном прямом заявлении о том, что он гот (§ 316). Предположение Моммзена, что Иордан, будучи по происхождению аланом, мог назвать себя готом только потому, что находился среди готов, а не на исконной родине аланов, Е. Ч. Скржинская считает малоубедительным; при этом она отмечает ряд колебаний Моммзена в вопросе об этнической принадлежности Иордана, которого Моммзен в других местах введения к его изданию «Getica» называет «готом, живущим в Мезии или Фракии», «автором, ведущим свое происхождение от мезийских готов». Е. Ч. Скржинская полагает, что в этом вопросе прав Левисон, который в последнем издании известного труда Ваттенбаха (1952 г.) ссылается на то, что сам Иордан причисляет себя к готскому племени (см. Е. Ч. Скржинская, стр. 10– 12).

Кратко упоминая в § 266 «Гетики» о своем происхождении, о деде и отце, Иордан ставит рядом с именем аланского вождя Кандака странное слово Алановийямутис (Alanoviiamuthis), которое Е. Ч. Скржинская, вслед за Гринбергером (1889 г.) и Фридрихом (1907 г.), предлагает читать, как Alan [orum ducis] Viiamuthis... Такое чтение позволяет считать, что отец Иордана носил готское имя Вийамут. Смысл текста в § 266 Е. Ч. Скржинская разъясняет следующим образом: дед Иордана Пария служил нотарием у аланского вождя Кандака; сыном этого Пария был отец Иордана Вийамут; сам же Иордан служил нотарием у племянника Кандака (сына его сестры), Гунтигиса-Базы (см. стр. 12—13 и 112). При таком толковании слово Viiamuthis следует относить к словам patris mei (в род. падеже). Но если принять возражения Моммзена против расчленения слова Alanoviiamuthis, то следует отнести его не к patris, а к предшествующему слову Candacis; в таком случае вышеприведенное загадочное слово придется (как это и сделано в переводе на стр. 112) считать прозвищем аланского вождя Кандака (ибо в этом слове несомненно наличие этнического названия аланов) и полагать, что Иордан назвал имя его нотария, своего деда (Пария), но не упомянул вовсе имени своего отца (Е. Ч. Скржинская, прим. № 660). Как бы то ни было, но при том и другом толковании остается несомненным, что и дед Иордана, и он сам (Иордан до своего «обращения») служили нотариями и что Иордан занимал эту должность у крупного военачальника Гунтигиса-Базы, который по матери происходил от аланов, а по отцу – из знатнейшего готского рода Амалов. По-видимому, Иордан служил нотарием в начале VI в. (между 505 и 536 гг.).

Весьма возможно, по мнению Е. Ч. Скржинской, что дед Иордана был нотарием в Нижней Мезии и Малой Скифии, правителем которых являлся Кандак; может быть, сам Иордан родился в Мезии, на что косвенно указывает описание им «многочисленных племен» так называемых малых готов (в § 267 – вслед за автобиографическими данными, сообщенными им в § 266), ибо малые готы жили как раз в Мезии. Если это так, то во время своего пребывания в готской Мезии Иордан мог быть арианином, а так как впоследствии он называл арианство «лжеучением», то возможно, что упомянутое им «обращение» (conversio) следует понимать как его переход из арианства в «правоверие», в православие (т. е. в «католицизм»). Это не исключает, впрочем, того, что в результате conversio Иордан вступил в группу лиц, называемых religiosi, которые, оставаясь мирянами, соблюдали некоторые правила монашеской жизни; но, как полагает Е. Ч. Скржинская, Иордан не был монахом (ср. стр. 15—16, 20—21, 57). Наличие упоминаний о Иордане как епископе еще не дает оснований говорить о его вступлении в монашество, так как он мог стать епископом непосредственно из группы religiosi. Во всяком случае он никогда не был епископом в Равенне, хотя в заглавиях ряда древнейших рукописей его работ Иордан назван равеннским епископом: этой возможности противоречит, во-первых, отсутствие упоминаний о епископе по имени «Иордан» в списке епископов Равенны («Liber pontificalis» равеннской церкви), составленном в IX в., а во-вторых, то обстоятельство, что равеннский географ VIII в., неоднократно ссылающийся на Иордана, и притом всегда в связи с описанными им странами, не называет его епископом, а только космографом или хронографом; это было бы невероятно, если бы Иордан в самом деле являлся епископом в родном городе географа – Равенне (см. стр. 16—20).

Несмотря на то, что Иордан в уже цитированном § 266 своей «Getica» называет себя agrammatus, он, несомненно, был человеком начитанным, знакомым с сочинениями многих античных авторов – греческих и римских историков и географов. Выражение agrammatus не надо понимать буквально: оно означало лишь человека, не получившего систематического школьного образования, т. е. не прошедшего школьного «тривия», в программу которого входила грамматика; называя себя agrammatus, Иордан хотел лишь подчеркнуть, что он недостаточно хорошо владеет латинским литературным языком; к тому же это выражение могло быть продиктовано стремлением автора к самоуничижению (подобное стремление очень явственно проступает и у Григория Турского, который писал по-латыни гораздо лучше Иордана) (см. стр. 22—26, 57).

Изложенные соображения Е. Ч. Скржинской вносят много нового в наши сведения о происхождении, этнической принадлежности и биографии Иордана, что очень важно для уяснения характера и исторического значения его труда.

Но наиболее существенными представляются нам исследования Е. Ч. Скржинской, посвященные следующему кругу вопросов: взаимоотношение утраченной «Истории готов» Кассиодора и «Getica» Иордана, политическая тенденция сочинений этих обоих авторов, место написания «Getica». Е. Ч. Скржинская датирует время завершения «Getica» и «Romana» 550—551 годами и отмечает при этом, что изложение в «Getica» обрывается на 540 г. (т. е. на капитуляции остготского короля Витигеса), между тем как в «Romana» оно доведено до 551 г. (хотя о смерти византийского полководца, племянника Юстиниана Германа, преемника Велисария, и о рождении Германа – сына упомянуто и в конце «Getica»»). Е. Ч. Скржинская подчеркивает, что «Getica» и «Romana» Иордана нередко упоминаются в старых каталогах средневековых библиотек, между тем как такое крупное произведение, как «История готов» Кассиодора в 12 книгах, о котором неоднократно говорит сам Кассиодор в своих «Variae» и которым пользовался Иордан, там не отмечается. Отсюда автор делает вывод, что хроника Кассиодора не дошла до нас отнюдь не в силу случайных причин: в изменившейся к 550—551 гг. политической ситуации надо было устранить труд Кассиодора, заменив его компиляцией, близкой по содержанию, но с другим замыслом и другим заключением: «Кассиодора целиком заменил Иордан» (стр. 31, 37, 38). Этот вывод Е. Ч. Скржинская подробно аргументирует разбором политических событий от последних лет правления Теодориха до 551 г.