Гомер - Илиада

В Аргос бесславно бежать, погубивши так много народу!

Этого вдруг захотелось теперь многомощному Зевсу.

Много могучих твердынь городских уж разрушил Кронион,

25 Много разрушит еще: без конца велика его сила.

Ну, так давайте же, выполним то, что сейчас вам скажу я:

В милую землю родную бежим с кораблями немедля!

Широкоуличной Трои нам взять все равно не удастся".

Так говорил он. Молчанье глубокое все сохраняли.

30 Долго сидели безмолвно печальные духом ахейцы.

Громкоголосый тогда поднялся Диомед и воскликнул:

"Против речей безрассудных твоих, Агамемнон, я первый

Буду сражаться; в собраньях так принято, царь, - не гневися!

Храбрость мою порицал ты недавно пред ратью данайцев,

35 Трусом меня называл, невоинственным. Правда ли это,

Знают прекрасно ахейцы, - и юноша каждый, и старец.

Сын хитроумного Крона тебе же одно даровал лишь:

Дал тебе скипетр власти в почет перед всеми другими,

Твердости ж не дал; а в этом и есть величайшая сила.

40 О малодушный! Ужели ты веришь, что мы, аргивяне,

Так малосильны и так невоинственны, как говоришь ты?

Если же дух твой тебя самого побуждает вернуться, -

Что ж, уезжай! Пред тобою дорога открыта, у моря

Много стоит кораблей, из Микены приплывших с тобою!

45 Все же другие ахейцы останутся здесь перед Троей.

Мы не уедем, ее не разрушив! А если другие

Тоже в своих кораблях побегут в дорогую отчизну, -

Я и Сфенел остаемся и будем сражаться, доходе

Город пред нами падет! Ибо с богом под Трою пришли мы!"

50 Так он сказал. С одобреньем вокруг закричали ахейцы.

Всех восхитили слова Диомеда, смирителя коней.

Встал после этого Нестор, наездник геренский, и молвил:

"Сын знаменитый Тидея! И в битвах кровавых могуч ты,

И оказался меж сверстников всех наилучшим в советах.

55 Речи твоей не осудит никто, сколько есть тут ахейцев,

Не возразит ничего. Но ее до конца не довел ты.

Ты еще молод, и сыном мне мог бы прийтись, по рожденью

Самым младшим; однако, Тидид, говоришь ты разумно

Между аргосских царей; ибо то говоришь ты, что нужно.

60 Дай же и я, пред тобою хвалящийся старостью жизни,

Выскажу слово и все обсужу. И никто из ахейцев

Речи моей не осудит, - ни сам Агамемнон державный.

Ни очага, ни закона, ни фратрии тот не имеет,

Кто межусобную любит войну, столь ужасную людям.

65 Но покоримся теперь наступающей сумрачной ночи.

Будем ужин готовить. А стража пускай по-отрядно

Выйдет наружу и станет меж вырытым рвом и стеною.

Юношам это я сделать советую. В прочем же деле

Будь начинателем ты, Атреид, ибо царь ты главнейший.

70 Пир для старейшин устрой, - и прилично тебе, и удобно:

Вволю вина у тебя, - аргивяне его ежедневно

В черных судах от фракийцев привозят по шумному морю.

И угощения вволю: над многими ты повелитель.

Многих сбери и такого послушайся, кто между ними

75 Лучший совет нам подаст. А сегодня всего нам нужнее

Добрый, разумный совет. Пред судами без счета пылают

Вражьи огни. Никого ведь порадовать это не может.

Либо спасет эта ночь наше воинство, либо погубит".

Слушали Нестора все со вниманьем и с ним согласились.

80 Стража покинула стан, боевые надевши доспехи.

Стражу вели Фрасимед, сын Нестора, пастырь народов,

С ним Аскалаф и Иалмен, сыны мужегубца Ареса,

Критский герой Мерной, Афарей, Деипир нестрашиный

И богоравный герой Ликомед, Креионтом рожденный.

85 Семь предводителей было у стражи, за каждым по сотне

Юношей шло, и высоко вздымались их длинные копья.

К месту придя, посредине меж рвом и стеной они сели,

Там разложили огонь и начали ужин готовить.

Царь Агамемнон старейшин собравшихся ввел к себе в ставку.

90 Там предложил он им ужин обильный, для сердца приятный.

Руки они протянули к поставленным яствам готовым.

После того как питьем и едой утолили желанье,

Первым из всех меж собравшихся ткать размышления начал

Нестор, который и раньше блистал превосходством советов.

95 К ним, благомыслия полный, с такой обратился он речью:

"О многославный Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Слово начну я с тебя и окончу тобою. Владыкой

Многих народов являешься ты, и вручил Олимпиец

Скиптр и законы тебе, чтоб заботился ты о народах.

100 Более всех ты обязан и слово сказать, и послушать,

И в исполненье привесть, если сердце кого побудило

Доброе молвить. А что предпочесть, - от тебя уж зависит.

Я теперь выскажу то, что мне кажется самым хорошим.

Лучше никто не придумает мысли, к которой пришел я

105 Очень давно и которой держусь неизменно и нынче,

С самого дня, о потомок Зевеса, как в ставке Пелида,

К сильному гневу его, Брисеиду забрал ты насильно,

Нашим не вняв уговорам. А сколько тебя убеждал я!

Ты же, надменному духу, Атрид, своему поддаваясь,

110 Лучшего мужа обидел, кого даже боги почтили:

Отнял добычу и ею владеешь. Подумаем вместе,

Как это дело поправить, и как бы его убедить нам

Милыми сердцу дарами и ласковой, дружеской речью".

Нестору молвил в ответ владыка мужей Агамемнон:

115 "Старец, не ложно мои прегрешения ты перечислил.

Да, погрешил! Не могу отрекаться! Великого войска

Стоит один человек, если Зевс его в сердце возлюбит:

Этого вот превознес он, народ же ахейский унизил.

Если уж я согрешил, на беду свою сердца послушав,

120 Дело исправлю я сам и бесчисленный дам ему выкуп.

Здесь перед вами дары я исчислю, достойные славы:

Золота десять талантов и двадцать лоханей блестящих,

Семь на огне не бывавших треножников новых, двенадцать

Победоносных коней, получивших награды на гонках.

125 Не был бы тот бедняком, не нуждался нимало бы в ценном

Золоте тот человек, у которого было бы столько,

Сколько мне добыли призов те однокопытные кони.

Дам я семь жен ему, знающих дело свое безупречно,

С Лесбоса. Их я тогда, как Лесбос он взял благозданный,

130 Сам отобрал; побеждали всех женщин они красотою.

Их ему дам. И при них возвращу также ту, что я отнял, -

Дочь Брисея. Притом величайшею клятвой клянуся:

С ней никогда на постель не всходил я и с ней не сближался,

Как для людей установлен закон, - для мужчин и для женщин.

135 Все это нынче ему предоставлено будет. Когда же

Город великий Приама нам боги помогут разрушить,

Пусть нагрузит он корабль свой и медью, и золотом вдоволь,

Сам подошедши в то время, как будем делить мы добычу;

Пусть себе также из женщин троянских он выберет двадцать

140 Самых красивых из всех, не считая аргивской Елены.

Если ж мы в Аргос ахейский воротимся, в край плодородный,

Зятем он мог бы мне стать. Я б его отличал, как Ореста,

Милого сына, в великом довольстве растимого мною.