Автор неизвестен - Античная лирика

Если помогли вы царям Атридам
Корабли поднять, — заступись, богиня,
Дай отплыть и мне. О, услышь моленье
Жаркое Сапфо!

Конница — одним, а другим — пехота,
Стройных кораблей вереницы — третьим…
А по мне — на черной земле всех краше
Только любимый.

Очевидна тем, кто имеет очи,
Правда слов моих. Уж на что Елена
Нагляделась встарь на красавцев… Кто же
Душу пленил ей?

Муж, губитель злой благолепья Трои.
Позабыла все, что ей было мило:
И дитя и мать — обуяна страстью,
Властно влекущей.

Женщина податлива, если клонит
Ветер в голове ее ум нестойкий,
И далеким ей даже близкий станет,
Анактория.

Я же о тебе, о далекой, помню.
Легкий шаг, лица твоего сиянье
Мне милей, чем гром колесниц лидийских
В блеске доспехов.

Знаю, не дано полноте желаний
Сбыться на земле, но и долей дружбы
От былой любви — утоленье сердцу
Лучше забвенья.

. .
Мне Гонгила сказала:
«Быть не может!
Иль виденье тебе
Предстало свыше?»

«Да, — ответила я, — Гермес —
Бог спустился ко мне во сне».
К нему я:
«О владыка, — взмолилась,—
Погибаю».

«Но клянусь, не желала я
Никогда преизбытка
Благ и счастья.
Смерти темным томленьем
Я объята»,

«Жаждой — берег росистый, весь
В бледных лотосах, видеть
Ахерона,
В мир подземный сойти,
В дома Аида».

Я к тебе взываю, Гонгила, — выйди
К нам в молочно-белой своей одежде!
Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает
Вновь над тобою.

Всех, кто в этом платье тебя увидит,
Ты в восторг приводишь. И я так рада!
Ведь самой глядеть на тебя завидно
Кипророжденной!

К ней молюсь я…

Им сказала: женщины, круг мне милый,
До глубокой старости вспоминать вам
Обо всем, что делали мы совместно
В юности светлой.

Много мы прекрасного и святого
Совершили. Только во дни, когда вы
Город покидаете, изнываю,
Сердцем терзаясь.

Твой приезд — мне отрада. К тебе в тоске
Я стремилась. Ты жадное сердце вновь —
Благо, благо тебе! — мне любовью жжешь.

Долго были в разлуке друг с другом мы,
Долгий счет прими пожеланий, друг, —
Благо, благо тебе! — и на радость нам.

Мнится, легче разлуки смерть, —
Только вспомню те слезы в прощальный час,

Милый лепет и жалобы:
«Сапфо, Сапфо! Несчастны мы!
Сапфо! Как от тебя оторваться мне?»

Ей в ответ говорила я:
— Радость в сердце домой неси!
С нею — память! Лелеяла я тебя.

Будешь помнить?.. Припомни все
Невозвратных утех часы, —
Как с тобой красотой услаждались мы.

Сядем вместе, бывало, вьем
Из фиалок и роз венки,
Вязи вяжем из пестрых первин лугов, —

Нежной шеи живой убор,
Ожерелья душистые, —
Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.

Мирром царским волну кудрей,
Грудь облив благовоньями,
С нами ляжешь и ты — вечерять и петь.

И прекрасной своей рукой
Пирный кубок протянешь мне:
Хмель медвяный подруге я в кубок лью…

Стоит лишь взглянуть на тебя, — такую
Кто же станет сравнивать с Гермионой!
Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно
Золотокудрой,

Если можно смертных равнять с богиней…

Между дев, что на свет
солнца глядят,
вряд ли, я думаю,
Будет в мире когда
хоть бы одна
дева столь мудрая.

Словно ветер, с горы на дубы налетающий,
Эрос души потряс нам…

…Те, кому я
Отдаю так много, всего мне больше
Мук причиняют.

Венком охвати,
Дика моя,
волны кудрей прекрасных..

Нарви для венка
нежной рукой
свежих укропа веток.

Где много цветов,
тешится там
сердце богов блаженных.

От тех же они,
кто без венка,
прочь отвращают взоры…

Эрос вновь меня мучит истомчивый —
Горько-сладостный, необоримый змей.

Издалече, из отчих Сард
К нам стремит она мысль, в тоске желаний.

Что таить?
В дни, как вместе мы жили, ты
Ей богиней была одна!
Песнь твою возлюбила Аригнота.

Ныне там,
В нежном сонме лидийских жен,
Как Селена, она взошла —
Звезд вечерних царицей розоперстой.

В час, когда
День угас, не одна ль струит
На соленое море блеск,
На цветистую степь луна сиянье?

Весь в росе,
Благовонный дымится луг;
Розы пышно раскрылись; льют
Сладкий запах анис и медуница.

Ей же нет,
Бедной, мира! Всю ночь она
В доме бродит… Аттиды нет!
И томит ее плен разлуки сирой.

Громко нас
Кличет… Чуткая ловит ночь
И доносит из-за моря,
С плеском воды, непонятных жалоб отзвук.

Дети! Вы спросите, кто я была. За безгласную имя
Не устают возглашать эти у ног письмена.
Светлой деве Латоны меня посвятила Ариста,
Дочь Гермоклида; мне был прадедом Саинеад.
Жрицей твоей, о владычица жен, величали Аристу;
Ты же, о ней веселясь, род наш, богиня, прославь.

Тело Тимады — сей прах. До свадебных игр Персефона
Свой распахнула пред ней сумрачный брачный
чертог.

Сверстницы, юные кудри отсекши острым железом,
Пышный рассыпали дар милой на девственный
гроб.

У меня ли девочка
Есть родная, золотая,
Что весенний златоцвет —
Милая Клеида!
Не отдам ее за все
Золото на свете.

И какая тебя
так увлекла,
в сполу одетая,
Деревенщина?.
Не умеет она
платья обвить
около щиколки.

Срок настанет: в земле
Будешь лежать,
Ласковой памяти

Не оставя в сердцах.
Тщетно живешь!
Розы Пиерии

Лень тебе собирать
С хором подруг.
Так и сойдешь в Аид,