Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии

{19 То есть должности консула, претора и курульного эдила, которые имели право на так называемое курульное кресло — складное кресло, выложенное слоновой костью.}

(15) Рассказывает [еще] Веррий Флакк, что когда римский народ страдал от чумы, ответ [оракула] был [такой], что это случилось потому, что богов рассматривали [сверху]. Город был встревожен, так как изречение не понимали. А было так, что в день цирковых игр мальчик разглядывал сверху, из столовой [комнаты], торжественное шествие и рассказывал отцу, в каком порядке он видит расположенные в коробе колесницы сокровенные святыни. Так как отец сообщил сенату об имевшем место поступке, было решено, чтобы закрывали помещения на [пути] следования торжественного шествия. И таким образом была укрощена зараза. Мальчик же, который прояснил неопределенность изречения [оракула], получил позволение пользоваться тогой претекстой.

(16) [А] самые знающие древность [люди] сообщают, что при похищении сабинянок одна женщина по имени Херсилия, изо всех сил цеплявшася за дочь, [была] похищена вместе [с ней]. Ромул отдал ее в жены какому-то Госту из латинской земли, отмеченному добродетелью, который бежал под его покровительство, и от нее родился мальчик прежде, чем какая-либо другая из сабинянок произвела потомство. Потому что он первым был рожден на чужбине (in hostico), мать нарекла его Гостом Гостилием, а Ромул удостоил его золотой буллы и отличия в виде претексты. Ведь сообщают, что он, когда созвал похищенных [сабинянок] для утешения, обещал дать значительный дар ребенку той [женщины], которая первой родила бы римского гражданина.

(17) Некоторые [же] думают, что благородным мальчикам [было] предписано привязывать к булле на груди изображение сердца, смотря на которое, они считали бы себя людьми, только если бы проявляли сердечность. И тога претекста, [некоторые думают], [была] дана им [для того], чтобы сообразно с красным цветом пурпура ими руководило благородное чувство стыдливости.

(18) [Итак], мы сказали, откуда [в Риме появилась] претекста; прибавили [к этому] и [рассказ] о причинах, по которым, считают, она [была] предоставлена отрокам. Теперь в немногих [словах] надо изложить, на каком основании [название] этого одеяния вошло в употребление [как семейное] имя.

(19) Раньше у сенаторов был обычай входить в курию вместе с одетыми в претексту сыновьями. [Как-то] в сенате, когда какое-то очень важное дело было перенесено на следующий день, постановили, чтобы это дело, которое обсуждалось, никто не разглашал, пока оно не будет решено. (20) [Однако] мать мальчика Папирия, который вместе со своим родителем был в курии, спрашивает сына, что же [такое] делали в сенате отцы. Мальчик отвечает, что он должен молчать и что об этом не дозволено говорить. [От этого] женщина еще более стремится выведать [у него]: таинственность дела и молчание мальчика подстегивают ее желание к расспросам. Итак, она добивается [ответа] еще настойчивей и требовательней. (21) Тогда мальчик, так как мать напирает, решается на забавный и веселый обман. Он говорит, что в сенате обсуждалось, что более полезно и лучше для государства: чтобы один [муж] имел двух жен или чтобы одна супруга была у двух [мужей]. (22) Когда она это слышит, ужасается в душе, поспешно выходит из дома, сообщает [об этом] другим матронам, и на следующий день к сенату стекается огромная толпа матерей семейств. Плача и умоляя, они просят, чтобы лучше [уж] одна [женщина] становилась супругой двух [мужчин], чем один мужчина - супругом двух женщин. (23) Входящие в курию сенаторы удивлялись [тому], что это за разнузданность [такая у] женщин и что значило бы это требование, и побаивались этой бесстыдной выходки застенчивого пола как немалой странности. (24) [Но] мальчик Папирий устраняет [это] общее смятение. Выйдя на середину курии, он рассказывает, что мать настойчиво хотела узнать [о деле в сенате], и он сам для матери сочинил [эту шутку]. (25) Сенат оценивает верность и находчивость мальчика и принимает решение, чтобы мальчики, кроме одного этого Папирия, не входили в курию вместе с отцами. И [еще] этому мальчику, по возрасту носящему претексту, ради почести указом [сената] [было] дано прозвище "Претекстат" за умение отговориться. (26) Это прозвище потом удержалось в имени нашей семьи. Таким же образом были названы [и] Сципионы: Корнелий, который [своего] тезку - отца, лишенного зрения, направлял вместо посоха, был прозван Сципионом {20} и передал это имя потомкам. Так [и] твой Мессала, Авиен, назван по прозвищу Валерия Максима, который был прозван Мессалой, после того как взял Мессалу, знаменитейший город Сицилии. (27) И неудивительно, что из прозвищ зародились [семейные] имена, ведь от собственных имен были образованы прозвища, как, [например], от [родового имени] "Эмилий" - [прозвище] "Эмилиан", от "Сервилий" - "Сервилиан"".

{20 Scipio — греч. палка, посох, жезл (ср. скипетр); лат. — baculum. }

(28) Тут добавил Евсевий: "Мессала и Сципион, как ты сообщаешь, получили прозвища - один за добросердечие, другой за доблесть. Я хочу, чтобы ты сказал, откуда взялись [прозвища] "Скрофа" и "Асина", которые являются прозвищами незаурядных мужей, но кажутся скорее оскорбительными, чем почетными".

(29) Тогда тот [ответил]: "И не уважение, и не порицание, но случай породил эти имена. Ведь прозвище "Асина" было дано Корнелиям, потому что старший [из] рода Корнелиев, когда он [то ли] приобретал поместье, [то] ли отдавал дочь жениху и от него по установленному обычаю требовались поручители, привел на форум ослицу (asinam), нагруженную деньгами, как бы в качестве залога вместо поручителей. (30) Тремеллий же был прозван Скрофой из-за такого случая. Этот Тремеллий был в поместье вместе с челядью и детьми. Его рабы, схватив заблудившуюся соседскую свинью (scropha), режут [ее]. Сосед, созвав сторожей, обходит все кругом, [но] нигде не может [ее] отыскать. И [тогда] он обращается к владельцу [поместья с просьбой], чтобы ему возвратили скотину. Тремеллий, который узнал об [этом] деле от управителя, помещает тушу свиньи под покрывала, поверх которых ложится [его] жена, [и] разрешает соседу поиск. Когда [дело] дошло до спальни, он произносит слова клятвы [о том], что в его усадьбе нет никакой свиньи: "Кроме этой [вот], - говорит - которая лежит на покрывалах", - [и] показывает на ложе. Эта забавнейшая клятва дала Тремеллию прозвище "Скрофа"".

(7 , 1) Пока об этом говорили, один из прислуги, которому было поручено пропускать желающих навестить господина, сообщает, что прибыл Евангел вместе с Дисарием, который тогда в Риме, казалось, превосходил [всех] прочих, преподаваших искусство врачевания. (2) Хмурым выражением лица большинство из сидящих показало, что прибытие Евангела мешает хорошему [проведению] досуга и мало соответствует [их] мирному собранию. Ведь он был [человеком] язвительно - насмешливым, с дерзко-нахальной речью, наглым и пренебрегающим неприязнью, которую он вызывал по отношению к себе [своими] словами, повсюду сеющими ненависть, так как не выбирал выражений. Но Претекстат, поскольку он был в отношении всех [людей] равным образом благожелательным и снисходительным, повелел посланным навстречу, чтобы их пропустили. (3) Их, [уже] входящих, сопровождал кстати подоспевший Хор, муж, одинаково крепкий телом и духом, который начал заниматься философией после бесчисленных побед среди кулачных бойцов и, став последователем учения Антисфена, и Кратета, и самого Диогена, заслужил славу среди киников.