Эсхил - Античная драма

Как будто я
Спрашивал: давно ли там ты?

С сыном вместе…

Что?

Там? Вот мука! Эй, не сам ли, негодяй, сказал ты мне,
Будто нелады меж ними?

Да.

Так для чего ж он там?

С нею ссорится, конечно.

Нет, Хремет, совсем не то.
Возмутительное дело расскажу сейчас тебе.
Прибыл к ним старик какой-то, наглый и пронырливый,
С виду ж человек почтенный и суровой честности,
И слова его внушают полное доверие.

Что ты нам подносить?

Только то, что от него слыхал.

Именно?

Он достоверно знает, что Гликерия —
Здешняя афинская гражданка.

Эй, Дромон! Дромом!

В чем дело?

Эй, Дромон!

Постой!

Еще лишь слово и… Дромон!

Послушай же…

Что надобно?

Хватай его и в дом тащи.

Кого же?

Дава.

Но за что?

Хочу так. Повторяю же,
Хватай его!

Что сделал я?

Хватай!

Да если только я
В чем-нибудь солгал, убей хоть!

Ничего не слушаю!
Подбодрить тебя сумею!

Хоть и правда все?

А пусть!
Эй, руки, ноги закрути! Да слышишь, стереги его!
Постой же! Если буду жив, так покажу
Тебе я, как обманывать хозяина,
Ему ж — отца.

Чего ты так свирепствуешь?

Вот какова сыновняя любовь! Хремет!
Ко мне неужто не имеешь жалости?
Такую муку принимать: приходится
Из-за такого сына! Эй, сюда, Памфил!
Иди, Памфил! Иль вовсе потерял ты стыд?

Кто звал меня? Пропал! Отец!

Что? Ах, ты… ах…

Постой, скажи, в чем дело, лучше, чем бранить.

Как будто слишком что-нибудь обидное
Ему сказать возможно! По твоим слонам
Гликерия — гражданка?

Говорят, что так.

Ах, говорят! Вот наглость непомерная!
О том, что говорит он, разве думает?
И раз не тяготится тем, что сделано?
И краски на лице не показалося!
Таким быть бесхарактерным! К великому
Позору, с ней связался, нарушая тем
Закон, обычай граждан и отцовское
Желание!

О, я, несчастный!

Только лишь
Теперь ты, наконец, Памфил, почувствовал?
Давным-давно, когда решил ты страсть свою
Во что бы то ни стало утолить, тогда,
В тот самый день, ты заслужил поистине
Название несчастного! Да что же я?
Из-за чего терзать себя и мучиться?
Что старость волновать его безумием?
И мне к чему казниться за его грехи?
Пусть ей владеет, с ней живет, со мною же
Пускай простится! На здоровье!

Мой отец!

Отец? Как будто нужен он, отец, тебе!
Жену, детей и дом ты без отца нашел!
И подставных людей привел, чтоб им назвать
Ее гражданкой здешнею. По-твоему
Пускай оно и будет.

Разреши, отец. Два слова.

Что ты можешь мне сказать?

А все ж
Послушай, Симон.

Слушать? Что мне слушать-то?

Пусть скажет он, в конце концов.

Пожалуй! Пусть!

Я вполне готов признаться в том, что я люблю ее.
Если это преступленье, признаюсь и в этом я.
Налагай любую жертву. Воле отдаюсь твоей.
Хочешь ли, чтоб я женился? Бросил бы ее? Снесу,
Как сумею. Об одном лишь я прошу. Не думай ты,
Что старик подослан этот мной. Дай оправдаться мне,
К вам сюда его представить лично.

К нам?

Позволь, отец!

Просьба справедлива эта. Разреши.

Позволь, Симон.
Пускай!
И на все согласен, лишь бы мне не знать того, Хремет,
Что он надо мной смеется.

Для отца достаточно
За великую провинность искупленья легкого…

Перестань просить. Имею три соображения,
Чтобы сделать так: во-первых, твой тут интерес, затем,
Интересы правды, дальше — счастие Гликерии.

Критон с Андроса! Правда, он!

Привет тебе, Хремет!

Как ты вдруг в Афинах?

Вышло так. А то не Симон ли?

Он.

Меня ты ищешь, Симон?

Ты ли утверждать готов,
Что Гликерия — гражданка здешняя?

А ты — что нет?

Так затем ты и приехал к нам?

Зачем?

Что за вопрос!
И рассчитываешь это делать безнаказанно?
Юношей неискушенных, хорошо воспитанных,
Ты ли это здесь обманом думаешь опутывать,
Соблазняя, обещая, завлекать?

В уме ли ты?

Закреплять намерен браком их любовь к распутницам?

Вот беда! Боюсь я очень, гость наш устоит ли тут?

Ты его совсем не знаешь,
Симон, и не думай так! Это человек хороший!

Человек хороший?
Он?
До чего все кстати вышло: прибыл к самой свадьбе вдруг,
До сих пор и не бывал тут! Как не доверять ему!