Эсхил - Античная драма

Увы!
Урок мой горестен; увы мне: некий бог
Обременил меня громадой горя
И на пути жестокости послал,
Увы, всю радость истребив мою!
О муки злые злых людских страданий!

О господин, от бедствий к новым бедам
Идешь ты и увидишь скоро их:
Одни пришли, другие в доме ждут.

Какая хуже может быть беда?

Умершему верна, твоя супруга
Несчастная от свежих ран скончалась.

Увы!
Аида бездна, зачем меня
Ты губишь, непримиримая?
О вестник прежних ужасных бед,
Какие ты вести приносишь нам?
Вторично убьешь ты погибшего!
Что, сын мой, скажешь мне нового?
Смерть за смертью, увы!
Вслед за сыном жена скончалась!

Ты можешь видеть: вынесли ее.

Увы!
Второе бедствие теперь, злосчастный, вижу!
Что за несчастье мне еще готовится?
Сейчас держа я сына на руках —
И вижу труп другой перед собою!
Увы, о мать несчастная, о сын!

Сраженная лежит у алтарей;
Ее померкли и закрылись очи;
Смерть Мегарея [119] Мегарей — старший брат Гомона, погибший в бою с наступавшими на Фивы аргосцами. славную оплакав,
За ним другого сына, — на тебя
Беду накликала, детоубийца.

Увы! Увы!
От страха дрожу.
Что же грудь мою
Двуострым мечом не пронзил никто?
Я несчастный, увы!
И жестоким сражен я горем!

Изобличен покойницею ты:
Ты виноват и в той и в этой смерти

Но как она себя лишила жизни?

Она сама себе пронзила сердце,
О сына горестной судьбе узнав.

Увы мне! Другому, раз я виноват,
Нельзя никому этих бед приписать.
Я тебя ведь убил — я, несчастный, я!
Правду я говорю.
Вы, прислужники, прочь,
Уводите меня, уводите скорей,
Уводите — молю; нет меня; я ничто!

В решеньях прав ты, коль в беде есть правда,
И лучше всех кратчайшее из зол.

Приди, приди!
Покажись скорей, мой последний день!
Приведи ко мне жребий лучший мой!
Поскорее приди,
Чтобы дня я другого не видел!

То в будущем, а ты о настоящем
Заботься. Будущее — от богов.

Нет, не молись: ведь людям от скорбен
Ниспосланных не обрести спасенья.

Уведите вы прочь безумца, меня!
Я убил тебя, сын, и тебя, жена!
И нельзя никуда обратить мне взор:
Все, что было в руках, в стороне лежит;
И теперь на меня низвергает судьба
Все терзанья, и вынести их нет сил!

Мудрость — высшее благо для нас,
И гневить божество не дозволено.
Гордецов горделивая речь
Отомщает им грозным ударом,
Их самих поразив,
И под старость их мудрости учит.

О, для чего крылатую ладью [120] О, для чего крылатую ладью… — Речь идет о корабле Арго, на котором Ясон со своими спутниками (аргонавтами) отправился в Колхиду за золотым руном. Ясона послал туда, чтобы избавиться от него, его дядя Пелий, царь фессалийского города Иолка. В Колхиде Ясона полюбила дочь тамошнего царя Эета Медея, которая помогла аргонавтам добыть золотое руно и, убив своего младшего брата Апсирта, задержала преследовавшего аргонавтов Эета погребением сына. Прибыв в Иолк, Медея пообещала дочерям Пелия (Пелиадам) омолодить их отца, разрубив его иа куски и сварив в котле, и проделала эту операцию над бараном, но Пелия она не омолодила, а убила. Затем сын Пелия, Акаст, изгнал из Иолка Ясона и Медею, и те направились к царю Креонту в Коринф, где и происходит действие этой трагедии.
Лазурные, ошибайся, утесы [121] Лазурные утесы. — У входа в Понт (Черное море), согласно мифу, находились утесы, которые то сходились, то расходились, за что и были названы Симплегадами («сходящимися»). Когда между Симплегадами пролетел пущенный Ясоном голубь, Симплегады остановились и пропустили корабль Арго.
В Колхиду пропускали, иль зачем
Та падала на Пелий, [122] …иль зачем та падала на Пелий… — Намек на корабль аргонавтов; гора Пелий (Пелион) в Фессалии славилась корабельным лесом. что вельможам,
Их веслами вооружив, дала
В высокий Иолк в злаченых завитках
Руно царю Фессалии доставить?
К его стенам тогда бы и моя
Владычица не приплыла, Медея,
Ясона полюбив безумно, — там
Убить отца
Она не научала б
Рожденных им и нежных Целиад,
И не пришлось бы ей теперь в Коринфе
Убежища искать с детьми и мужем.
Пусть гражданам успела угодить
Она в изгнанье, мужу оставалась
Покорною женой (а разве есть
На свете что милей семьи, где с мужем
Живет жена согласно?), но удел
Медеи стал иной. Ее не любят,
И нежные глубоко страждут узы.
Детей Ясон и с матерью в обмен
На новое отдать решился ложе,
Он на царевне женится — увы!
Оскорблена Медея, и своих
Остановить она не хочет воплей.
Она кричит о клятвах и руки
Попранную зовет обратно верность,
Богов зовет в свидетели она
Ясоновой расплаты. И на ложе,
От пищи отказавшись, ночь и день
Отдавши мукам тело, сердцу таять
В слезах дает царица с той поры,
Как злая весть обиды поселилась
В ее душе. Не поднимая глаз
Лица, к земле склоненного, Медея,
Как волн утес, не слушает друзей.
В себя прийти не хочет. Лишь порою,
Откинув шею белую, она
Опомнится как будто, со слезами
Мешая имя отчее, и дома
Родного, и земли воспоминаньем
И все, чему безумно предпочла
Она ее унизившего мужа.
Несчастие открыло цену ей
Утраченной отчизны. Дети даже
Ей стали ненавистны, и на них
Глядеть не может мать. Мне страшно, как бы
Шальная мысль какая не пришла
Ей в голову. Обид не переносит
Тяжелый ум, и такова Медея.
И острого мерещится удар
Невольно мне меча, разящий печень,
Там, над открытым ложем, — и боюсь,
Чтобы, царя и молодого мужа
Железом поразивши, не пришлось
Ей новых мук отведать, горше этих.
Да, грозен гнев Медеи: не легко
Ее врагу достанется победа.
Но мальчиков я вижу — бег они
Окончили привычный и домой,
Идут теперь спокойно. А до муки
И дела нет им материнской.
Да, Страдания детей не занимают.