Эсхил - Античная драма

Посвящена в твой замысел и только
Добра тебе желая, не могу
Я все ж забыть о Правде, — солнце миру, —
И говорю тебе одно — оставь.

Mнe поступить нельзя иначе. Муки ж
Не испытав моей, тебе, жена,
Понять мои желанья тоже трудно.

И ты убьешь детей, решишься ты?

Чем уязвить могу больней Ясона?

Несчастием еще ль ты не сыта?

Пусть гибнет все… А вы, уста чужие,
Свое уже сказали.

И приведи Ясона к нам: коль верной
Потребует судьба у нас слуги,
Кого назвать другого? Ничего
Не говори ему о наших планах.
Но госпожу ты любишь, и сама
Ты женщина. Нас, верно, поняла ты.

О Эрехтиды [131] Эрехтиды — афиняне, чьим первым царем считался Эрехтей (Эрехфей). древле блаженные,
Дети блаженных богов!
Меж недоступных хранят вас холмов
Нивы священные. Там славы жар вам в жилы влит,
Там нега в воздухе разлита,
Там девять чистых Пиэрид [132] …девять чистых Пиэрид… — девять муз; «Пиэриды» — производное от «Пиэрия»: так называлась посвященная музам местность около горы Олимпа.
Златой Гармонией повиты.

Дивной Киприды прикосновение
Струи Кефиса [133] Кефис — Это название носило несколько рек в Древней Греции. Здесь, судя по контексту, имеется в виду река в Аттике. златит,
Ласково следом по нивам летит
Роз дуновение,
Благоухая в волосах,
Цветы не вянут там свитые,
И у рассудка золотые
Всегда Эроты на часах…

Тебя ж те чистые волны,
И город, и друг,
Скажи мне, принять
Решатся ли, если
Детей ты погубишь?
Представь себе только
Весь этот ужас… Раны на детях!..
Видишь, твои
Я обняла
В мольбе колена… О, пощади,
Не убивай, Медея, милых.

Откуда же дерзость рука
И сердце возьмут,
Скажи мне, скажи,
Зарезать малюток?
Лучи, упадая
Из глаз не дрожащих,
Выжгут ли слез
Детскую долю?
Нет, никогда
Руку в крови
Детей молящих
Ты не дерзнешь
Свою смочить
В гневе безбожном.

Я приглашен… и хоть враждебно ты
Настроена, но выслушать хотел бы
Желания, о женщина, твои.

Прощения за то, что здесь ты слышал,
Я у тебя прошу, Ясон, — любовь
Жила меж нас так долго, что горячность
Мою поймешь ты, верно. Я же, царь,
Додумалась до горького упрека
Самой себе. Безбожница, чего ж
Беснуюсь я, и в самом деле злобой
На дружбу отвечая, на властей
И мужа поднимаясь? Если даже
Женился муж на дочери царя
И для детей моих готовит братьев,
Так я должна же помнить, что для нас
Он это делает… Неужто гнев
Так дорог сердцу? Что с тобой, Медея?
Да разве все не к лучшему? Иль нет
Детей у нас, а есть отчизна, город?
Иль все мы не изгнанники, друзей
Лишенные? Все это обсудивши,
Я поняла, что было не умно
Сердиться и напрасно. Я тебя
Хвалю теперь… И точно, долг и скромность
Тобою управляли, о Ясон,
Когда ты брак задумал новый; жалко,
Самой тогда на ум мне не пришло
Войти в твой план советом… и невесте
Прислуживать твоей, гордясь таким
Родством… увы! Но что же делать? Все мы
Такие женщины — будь не в обиду вам.
Но ты, Ясон, не станешь слабым женам
Подобиться, не будешь отвечать
Ребячеством на женскую наивность…
Я рассуждала плохо, но мои Решения переменились. Гей!

О дети милые! Вы обнимите крепче
Отца и вслед за мною повторяйте
С приветом и любовью, что беречь
На друга зла не будем… Восстановлен
Мир, гнев забыт. Держитесь, дети, так,
Вот вам моя рука… О, горе, горе!
Над вами туча, дети… а за ней?
И долго ли вам жить еще, а мне
Глядеть на ваши руки, что во мне
Защиты ищут… Жалкая душа!
Ты, кажется, готова плакать, дрожью
Объята ты. Да, так давно с отцом
Была я в ссоре вашим, и теперь,
Когда мы помирились, слез горячих
На нежные ланиты реки льются.

Да, свежая и у меня бежит
Вниз по лицу слеза. Довольно бедствий!

Мне нравятся, Медея, те слова,
Которые я слышу, — улетевших
Я не хочу и помнить. Гнев у жен
Всегда кипеть готов, когда мужьям
Приходится им изменять на ложе.
Да, хоть не сразу, все-таки пришла
Ты к доброму решению. И скромность
В Медее победила… Вам же, дети,
При помощи богов я доказать
Свои заботы долгие надеюсь…
Когда-нибудь меж первыми людьми
Увижу вас в Коринфе… через братьев,
Которые родятся. А пока
Растите, детки, — дальше ж дело бога,
Коль есть такой, что любит вас, и наше;
Даст бог, сюда вернетесь в цвете сил
И юности и недругам моим
Покажете, что расцвели недаром.
Ба… ты опять за слезы… Не глядишь…
И нежные от нас ланиты прячешь…
Иль я опять тебе не угодил?

О нет, я так…
Раздумалась о детях.

Несчастная, иль думать значит плакать?

Ведь я носила их… И вот когда
Ты им желал подольше жить, так грустно
Мне сделалось; то сбудется ль, Ясон?..

Смелей, жена! Что сказано, устрою.

О, из твоей не выйду воли я.
Мы, жены, так и слабы и слезливы…
Ну, будет же об этом… а теперь,
Вот видишь ли… Царям земли угодно
Меня отсюда выслать, и для нас
Такой исход, пожалуй, не из худших…
Тебе и им помехою, Ясон,
Не буду я, по крайней мере, — тяжко
Быть в вечном подозренье. Парус свой
Сегодня ж поднимаю. Но Креонта
Ты упроси, чтоб дал хоть сыновьям
Он вырасти у их отца, в Коринфе.

Что ж? Попросить, пожалуй, я не прочь.

Жене вели просить, чтобы малюток
Не удалял отец ее твоих.

Да, да, его мы убедим, конечно…

Коль женщина она, одна из нас…
И я приду на помощь вам — подарки
Твоей жене пошлю через детей.
Я знаю: нет прекрасней в целом мире…
Постой… сейчас… Рабыни, кто-нибудь,
Там пеплос тонкий есть и диадема.
Да, благо ей на долю не одно,
А мириады целые достались:
На ложе муж, такой, как ты, вельможа,
А с ним убор, что Гелий завещал,
Отец отца, в наследье поколеньям…
Берите вено это, дети, вы
Блаженнейшей царевне и невесте
Его снесете. О, завиден дар.