Луций Сабин - Письма к Луцию. Об оружии и эросе

В ранней римской литературе, т. н. «доклассического» периода [289] События, описываемые в этой книге, по времени приходятся на ту условную грань, с которой и начинается классическая римская литература. термин fabula personata обычно означал некое действо (по-гречески «драма»), участники которого использовали условные лица (personae), условные костюмы, условные декорации.

Fabula — слово, ставшее впоследствии обозначением сказки или басни или мифа , изначально означало рассказ или повествование вообще. Именно это изначальное и основное значение сохранилось в термине «фабула» [290] Упомянутые выше русские слова «сказка» и «басня» и греческое «миф» имеют ту же смысловую историю. . Personata — слово, производное от persona (аналогичное ему греческое πρόσωπον), которое означало лицо , но главным образом характерные черты того или иного лица, то есть обличье или же, пользуясь более привычным и отвлеченным словом, маску. Иными словами книга «Об оружии и эросе» — этого своего рода fabula personata, повесть в обличье, повесть в маске.

Отмеченное соотношение имеет силу для всего, что содержит книга «Об оружии и эросе». Прежде всего, это сама форма «Писем», которые написаны «на строго отмеренном», наподобие ткани textum , материале античности, передают атмосферу античности, но отнюдь не являются маскировкой под античность (достаточно вспомнить разительно не похожий корпус «Писем» Цицерона, «друга» Луция Эмилия Сабина).

Обличьями в книге «Об оружии и эросе» являются уже сами основные темы — ars gladiatoria гладиаторское искусство и ars amatoria искусство любовных утех. Излишне говорить, что ars gladiatoria, если уже не по самому своему замыслу (чествование усопших?), то, по крайней мере, по своему существу, — имитация, то есть обличье, ars militaris военного искусства , а гладиаторские доспехи — ни что иное, как persona обличье боевых доспехов. Что же касается ars amatoria , то связанное с ней любовное чувство, самое естественное и искреннее, что было присуще Луцию Эмилию Сабину, — естественно и искренне в той же степени, в какой Луций Эмилий Сабин тождествен Эмилио Сабино. (Дело здесь вовсе не в разнице окончаний латинского и новолатинского [291] Здесь и ниже понятие «новолатинский» употребляется в смысле «романский». имен). Любовное чувство, эрос Луция Эмилия Сабина — тоже некая res personata , нечто олицетворенное, обладающее не лицом , но обличьем. Подобно тому, как вычурные гладиаторские доспехи скрывали зачастую лица бойцов, придавая им в то же время определенные «заранее заданные» черты, Эмилио Сабино иногда намеренно скрывает возлюбленных Луция Эмилия Сабина за именами-масками, потому что он «верит в имена». Эти имена либо нарочито вымышлены, либо слишком вычурны для античности и явно стилизованы «под античность», либо вообще не упомянуты. Но и в тех случаях, когда Луций Эмилий Сабин (с согласия своего новолатинского двойника) позволяет взглянуть на своих возлюбленных «другу-собеседнику», «другому Луцию», не скрывая их за именами-масками, эти подлинные имена в значительной степени завуалированы, прикрывая самих женщин либо вуалью сказочной старины, либо вуалью ощущений, вызываемых значением самих имен.

Впрочем, уже само соотношение между автором, написавшим «Письма», Эмилио Сабино , и Луцием Эмилием Сабином , от имени которого написаны «Письма», есть ни что иное, как имя и наименование, лицо и обличье.

Что касается реальной личности, носящей имя (или опять-таки маску) Эмилио Сабино, то о ней известно еще меньше, чем о самом Луции Эмилии Сабине. Его оставшееся незамеченным (скорее всего по воле самого же автора) произведение было отпечатано в конце XIX века либо в нескольких экземплярах, либо тираж издания был почти полностью уничтожен [292] Случай редкий, но тем не менее встречающийся. Несколько подобной странной судьбы сподобилось, например, весьма ценное для истории археологии «Путешествие по Греции» Симоне Помарди, Рим, 1810. : во всяком случае, число экземпляров, вышедших в свет, в «паспорте» книги не указано. Не указано в книге и место издания, хотя из слов автора, что «в некотором степени своим появлением на свет книга обязана городу Перудже», можно предположить, что издана она именно в этом городе. Равным образом и странная латинская подпись автора L. Leopolitanus позволяет предполагать его какую-то особую связь с городком Леополи в Тоскане. Особенно странным кажется то обстоятельство, что, несмотря на свою ярко выраженную любовь «играть» с античностью, Эмилио Сабино называет «своим городом» не находящиеся неподалеку прославленные этрусские Тарквинии, а небольшой городок, основанный только в 854 году Львом IV и названный в честь своего основателя. Возможно, это находится в какой-то связи с упомянутым в «Письмах» вариантом топонима Леополи — «городом льва» Лентополем, пригородом, а затем (хотя и очень редким) эпитетом Александрии Египетской: из Леонтополя был упоминаемый в Письме X поэт Лисикрат, автор эпиллия об амазонках. Таким образом, подпись L. Leopolitanus может означать также «Лисикрат из Леонтополя», являя тем самым еще одну маску-persona Эмилио Сабино. Перечень таких неясностей, загадочностей и предположений, конечно, можно было бы значительно увеличить, от чего фигура Эмилио Сабино стала бы еще более загадочной. Можно было еще долго рассматривать эту маску-persona и под другими углами зрения, открывая в ней все более тайн и раскрытий этих тайн, ведущих к новым тайнам. Однако, сколько бы ни блуждать по этому умозрительному лабиринту, в конце концов мы неизбежно придем к выводу, что в силу каких-то неизвестных нам причин Эмилио Сабино предпочел не открывать своего лица.

По причине всей этой в буквальном смысле персонификации (т. е. маскировки) «Писем» Луция Эмилия Сабина, мы предпочли выполнить вполне определенно (хотя и без слов) выраженную волю их автора и оставить при нем его маску.

При этом предоставляя вниманию читателя столь персонифицированное или, если угодно, маскированное произведение, мы постарались как можно ближе подойти к сущности замысла Эмилио Сабино и, насколько это было возможно, привязать его Письма к тому, что нам известно о римской жизни времен Третьей Митридатовой войны и восстания Спартака. Этим продиктовано наличие довольно многочисленных и зачастую не просто поясняющих, но и «дополняющих» «Письма» примечаний. В силу ряда соображений мы решили ограничиться (во всяком случае, пока) сокращенным изданием книги Эмилио Сабино, представив здесь из в общей сложности 42 «Писем к Лукуллу» только те, в которых особенно рельефно проступает тема оружия и эроса.