Гай Катулл - Книга стихотворений

96.

"На смерть его жены" - О Кальве см. № 14, 50 и 53. Отрывки из собственных стихов Кальва на смерть жены см. в Дополнениях; мотив загробной радости в них перекликается с Катуллом. "Римские поэты воспевали любовниц под условными именами, а жен под настоящими" (А. Ризе).

97.

Эмилий ближе неизвестен. В Палатинской антологии есть сходные эпиграммы на человека с вонючим ртом (XI, 241-242 и 415, автор - Никарх), но они относятся уже к I в. н. э.

Ст. 6. …старый дорожный сундук… - Ploxenum - диалектизм ("Катулл нашел это слово на берегах По" - Квинтилиан, I, 5, 8): может быть, признак, что стихотворение написано в молодости в Вероне.

Ст. 10. …в мельне вертеть жернова. - Наказание для провинившегося раба.

98.

Вектий (или Виктий, в рукописях - разночтения) - лицо неизвестное; может быть, это Л. Веттий, темный доносчик, в 62 г. обвинявший Цезаря в причастности к заговору Катилины, а в 59 г. - целый ряд сенаторов в заговоре против Помпея; этому доносу не поверили, Веттий был взят под стражу и умер в тюрьме.

99.

Ср. № 48. Стихотворение комически играет медицинскими терминами, сглаженными в переводе (в ст. 14 названа в подлиннике чемерица, популярное в древности лекарство). Некоторые романтически настроенные филологи XIX в. (в том числе В. Лэндор, известный поэт) считали подложным заключительное двустишие, иронической прозой закругляющее эпиграмму.

100.

Адресат и его друг (ср. № 82) - неизвестные веронские приятели Катулла; об Авфилене см. № 110-111. Тождествен ли этот Целий адресату № 58, любовнику Клодии, - сомнительно.

101.

"Над его могилою" - О своем брате, скончавшемся в Троаде и погребенном у моря в Ретее близ древней Трои, Катулл уже писал в № 65 и 68; в нашем стихотворении ст. 6 частично повторяет № 68, ст. 20 и 92. Катулл посетил могилу брата во время вифинской поездки 57-56 гг. и по римскому обычаю совершил на ней возлияния вином, водой, медом и маслом (ст. 3, 8). Стихотворение написано в традиционной форме эпитафии (ср., напр., Мелеагр, "Палатинская антология", VII, 476) - и заканчивается словами "привет и прости!" (ave atque vale) - заключительным восклицанием римского похоронного обряда, часто появляющимся в надгробных надписях.

102.

Адресат (ср. № 1?) и повод ближе неизвестны. О Гарпократе, боге молчания, см. примеч. к № 74, 4.

103.

Грубый и алчный сводник - традиционная фигура римской комедии. Катулл обнажает условность этого типа, указывая: алчность и грубость в действительности только мешают друг другу. Цифра 10 000 сестерций (фантастически высокая) повторяется в № 41 в сходной ситуации.

104.

Считается, что речь идет о Лесбии ("ибо только о Лесбии мог Катулл сказать „жизнь моя". - Р. Эллис), хотя сам Катулл в № 92 признавался: "постоянно ее проклинаю". Слова "жизни милей" ("жизнь моя") повторяются в № 109, 1 и № 68, 155; "драгоценнее глаз" - № 3, 14 и 82; оба - в № 45. Ни адресат, ни упоминаемый в конце стихотворения Таппон ближе неизвестны.

105.

"Сочиняющего стихи" - См. примеч. к № 94. На "ученость" Мамурры есть намек в № 57, 7. Пи(м)плейская гора - в Пиерии, македонской области, посвященной Музам; "вилами" - частое поговорочное выражение.

106.

Крикун (глашатай) - непременный участник распродаж, объявляющий цены, в том числе и на рабов. Старые комментаторы произвольно отожествляли этого мальчика с Ювенцием или с Клодием.

107.

На примирение после ссоры. Эпиграмма намеренно многословна: каждое слово повторяется по 2-3 раза в разных сочетаниях. В ст. 6 намек на обычай отмечать счастливые дни белыми камешками - ср. № 68, 148 и примеч.

108.

Может быть, адресат - П. Коминий из Сполеция, упоминаемый Цицероном как известный обвинитель (в частности - Корнелия, подзащитного Цицерона в громком процессе 66-65 гг.); это может объяснить политический оттенок слов "достойнейшим людям" (ст. 3: boni называли себя сенатские олигархи). Эпиграмма напоминает проклятия в "Ибисе" Овидия (167-178), образцом которого (и, по-видимому, Катулла) был Каллимах.

109.

Ср. № 70. По-видимому, обращено к Лесбии. Программные для этики Катулла слова "дружбы святой договор" (sanctae foedus amicitiae) перекликаются с № 76, 3; № 87, 3; № 77, 6; № 96, 4; № 100, 6. Слова эти - из латинской дипломатической терминологии и не раз употребляются у историков (Ливий, 42, 12; Саллюстий, "Югурта", 104; Тацит, "Анналы", II, 58).

110-111.

Авфилена упоминается в № 100 и, может быть, в № 82. Мотив кровосмешения повторяется в № 88-90 и был, по-видимому, расхожим общим местом в этом типе эпиграмм.

112.

Адресат - лицо неизвестное. Очень темная эпиграмма, построенная на малопонятном каламбуре со словом multus: "большой, многочисленный", "говорливый, докучный" (?) "пассивный развратник" (??).

113.

Первое консульство Помпея (вместе с Крассом) - 70 г., второе (тоже вместе с Крассом) - 55 г.; за эти 15 лет число любовников Мециллы увеличилось в тысячу раз. Эпиграмма приобретает остроту, если считать (как некоторые комментаторы), что Мецилла - это искаженное или зашифрованное имя Муции, жены самого Помпея в 70 г., которая, как уверяли, изменяла ему с Юлием Цезарем и с которой он развелся в 61 г. Цинна, к которому обращается автор, - поэт, герой № 95 (ср. № 10).

114-115.

См. примеч. к № 94; концовка № 115 повторяет то же обыгрыванье самим Катуллом данной клички. Описываемое поместье лежало близ пиценского города Фирма на Адриатике и было очень небольшим (югер - четверть гектара), даже включая рыболовные угодья ("море воды", № 115, 2), так что гиперболическое его описание (до Океана, где воюет покровитель Мамурры Цезарь, и до гиперборейцев, блаженного Аполлонова народа на крайнем севере) иронично; иронично и сравнение его с легендарными богатствами лидийского царя Креза (VI в. до н. э.).

116.

Геллий, неверный друг Катулла (№ 91), происходил из семьи, не чуждой литературным и философским интересам (см. примеч. к № 74), поэтому Катулл хотел "поднести" ему (mittere: переслать, перевести или посвятить, как Гортензию - № 66?) какие-то стихи из Каллимаха ("Баттиада", как в № 65, 10); до нас они, по-видимому, не дошли.

Ст. 7. …укроюсь полою накидки… - защитная поза при драке ("обернув руку плащом, я изготовился к бою", - говорит герой Петрония, 80). Что подразумевает Катулл за этой метафорой, не совсем ясно.