Диоген Лаэртский - Жизнь, учения и изречения знаменитых философов

В обсуждениях все на него смотрели снизу вверх, потому что он умел отвечать на вопросы тотчас и очень подробно. Даже Навсифан пленился этим в юности и говаривал, что в поведении надо следовать Пиррону, а в рассуждениях — ему самому, и не раз добавлял, что и Эпикур, дивясь на Пирронов образ жизни, часто расспрашивал его о Пирроне. А в отечестве своем Пиррону воздавали такой почет, что назначили его верховным жрецом и ради него постановили всех философов освободить от податей.

В бездейственности своей он имел многих подражателей; оттого и Тимон пишет о нем в «Пифоне» и в «Силлах» так:

Старче Пиррон, откуда и как измыслил ты способ Сбросить с шеи ярмо пустомысленных мнений софистов И отрешиться от уз обмана и всяческой веры? Не любопытствовал ты, какие над Грецией ветры Дуют, откуда, куда, и какой направляемы силой…

А в «Образах» — так:

Мудрый Пиррон, всем сердцем своим я жажду услышать, В смертной доле людской как ты сумел обрести Образ бога, который ведет в безмятежном покое…

Афиняне даже почтили его гражданством за умерщвление фракийского царя Котиса [746] Из нескольких известных фракийских царей , носивших имя Котиса , ни один при Пирроне не правил. По-видимому, Диоген Лаэрций спутал Пиррона с Пифоном из фракийского Эноса, учеником Платона. (как говорит Диокл).

Он добронравно жил со своей сестрой, повивальной бабкой (так пишет Эратосфен в книге "О богатстве и бедности"), сам носил продавать на базар кур и поросят и сам прибирался в доме, сохраняя полное безразличие; говорят, он даже свинью купал по своему безразличию. Однако за сестру свою (а имя ей было Филиста) он однажды пришел в гнев, а когда его попрекнули, ответил, что не за счет женщины подобает щеголять безразличием. А в другой раз на него набросилась собака, и он испугался, но на укоры ответил, что нелегко всецело отрешиться от человеческих свойств, однако против всего, что происходит, он ополчается, сколько есть сил, делом, а когда недостает сил — словом. И когда ему лечили язвы нагноением, сечением и прижиганием, то он, говорят, даже не морщился.

Тимон изображает его поведение в своих рассуждениях, обращенных к Пифону. А Филон Афинский, человек, близкий Пиррону, рассказывает, что охотнее всего он упоминал о Демокрите, а также о Гомере, восхищаясь им и без конца повторяя:

Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков! [747] Гомер . Ил. VI 146 и далее XXI 106–107.

Восхищался он и тем, что Гомер уподоблял людей осам, мухам и птицам, и приводил строки:

Так, мой любезный, умри! и о чем ты столько рыдаешь? Умер Патрокл, несравненно тебя превосходящий смертный!

а также все, что относится к людской бренности, суетности, ребячливости.

Посидоний рассказывает о нем вот какой случай. На корабле во время бури, когда спутники его впали в уныние, он оставался спокоен и ободрял их, показывая на корабельного поросенка, который ел себе и ел, и говоря, что такой бестревожности и должен держаться мудрец.

Нумений единственный говорит, будто он высказывал какие-то догматы.

Среди учеников его были и знаменитые, например Еврилох, о котором рассказывают самые позорные вещи: однажды, говорят, он так рассердился на повара, что схватил вертел с мясом и гнал им повара до самого рынка; а другой раз в Элиде, когда спорщики стали вконец теснить его вопросами, он скинул плащ и поплыл от них прочь через Алфей. Всем софистам он был непримиримым врагом (по словам Тимона). А Филон, например, спорил большею частью с самим собою, о чем Тимон пишет так:

Сам с собой утешается, сам с собою болтает, Не обольщаясь, Филон искусного спорщика славой.

Далее, слушателями Пиррона были Гекатей Абдерский, Тимон Флиунтский, сочинитель «Силл», о котором речь будет далее, и Навсифан Теосский, учеником которого (по мнению некоторых) был Эпикур. Все они зовутся по имени учителя пирроновцами, а по их догмам (если можно так сказать) апоретиками, скептиками, эфектиками и зететиками. Зететиками, то есть искателями, — потому что они всегда ищут истину; скептиками, то есть высматривателями, — потому что всегда высматривают и никогда не находят; эфектиками, то есть сомневающимися, — по их настроению в поиске, то есть по их воздержанию от суждения; апоретиками, то есть затрудняющимися, — потому что в затруднении находятся даже догматические философы. Впрочем, Феодосии в "Скептических главах" пишет, что скептической школе не следует называться Пирроновой, ибо если направленное движение мысли для нас не уловимо, то мы никогда не узнаем, что думал Пиррон, а не зная этого, не сможем и зваться пирроновцами. К тому же Пиррон не первый открыл скептическую школу и догм никаких не придерживался, а называться пирроновцем может только тот, кто ведет себя так же, как он.

Начинателем этой школы иные называют Гомера, ибо он более всех высказывается об одних и тех же предметах в разных местах по-разному и в высказываниях своих никогда не дает определенных догм. Называют скептическими и изречения семи мудрецов, такие, как "Ничего слишком" и "За порукой расплата", ибо понятно, что если кто в чем-то ручается твердо и убежденно, то за этим следует расплата. Скептически судили, говорят они, Архилох и Еврипид, когда Архилох говорит:

Настроения у смертных, друг мой Главк, Лептинов сын, Таковы, какие в душу в этот день вселит им Зевс, [748] Пер. В. В. Вересаева.

а Еврипид:

О Зевс! За что зовут несчастных смертных Разумными? Иль мы в твоей цепи Не все вершим, чего ты пожелаешь?.. [749] Еврипид . Умоляющие, 734–736.

И Ксенофан, и Зенон Элейский, и Демокрит, по такому мнению, оказываются скептиками; Ксенофан, когда говорит:

И ни один из людей не видел и впредь не познает Ясного образа…

Зенон, когда отрицает движение, говоря: "Движущееся тело не движется ни в том месте, где оно есть, ни в том, где его нет"; Демокрит, когда отбрасывает качества и говорит: "По уговору холод, по уговору тепло, по существу же лишь атомы и пустота" и еще: "По существу мы ничего не знаем, ибо истина — в глубинах". Так же и Платон оставляет истину богам и божеским чадам, сам же ищет лишь правдоподобного смысла. [750] Тимей, 40 d. И Еврипид говорит:

Кто знает, эта жизнь не есть ли смерть, И смерть не есть ли то, что жизнь, для смертных? [751] Из несохранившейся трагедии Еврипида "Полиид".

И Эмпедокл:

Оку людскому незримо оно и слуху невнятно, Даже умом необъемлемо…

И перед этим:

Мы постигаем лишь то, с чем столкнуться приходится в жизни.

И даже Гераклит:, "О величайшем не станем гадать наобум". И Гиппократ высказывается лишь с сомнением, как подобает человеку. Но прежде всего Гомер:

Гибок язык человека — речей для него изобильно Всяких: поле для слов и сюда и туда беспредельно. Что человеку измолвишь, то от него и услышишь. [752] Гомер . Ил. XX 248–250.