Луций Апулей - Флориды

2. Архаизмы как в лексике (обветшалые слова), так и в морфологии (вышедшие из употребления формы). Бывает, что торжественно звучащий архаизм употребляется в самом неподходящем контексте, что создает комический эффект.

3. Греческие заимствования во всех частях языка и в таком значительном количестве, что ученые говорят о греческом колорите (color Graecanicus) y Апулея. Однако по большей части эти грецизмы не являются нововведением Апулея, а заимствованы им у поэтов эпохи Августа.

4. Обилие неологизмов.

5. Вульгаризмы (элементы разговорной народной речи), придающие языку особую гибкость и живость. С влиянием разговорной речи связано и характерное для Апулея интонационное богатство фразы.

6. Афористичность речи, любовь к пословицам и поговоркам.

7. Частые злоупотребления средствами и приемами риторики (всем арсеналом их Апулей владел в совершенстве). Мысль его нередко тонет в море блестящих антитез, искуснейших параллелизмов (этот прием пользуется у Апулея особым предпочтением), замысловатых перифразов, патетических градаций и т. п. Здесь же уместно вспомнить о пристрастии Апулея к игре слов в самых разнообразных формах (тут и омонимы, и разные значения одного слова, и одно слово в разных формах, и однокоренные слова, и слова, сходно звучащие, и т. д.), к аллитерациям, ассонансам, рифмам (или, точнее, созвучиям). Все это, вместе взятое, равно как и тончайшая шлифовка каждой мелочи, зачастую стирает грань между прозой и стихом, тем более, что и ритмизованная проза – не редкость для Апулея.

8. Своеобразный синтаксис, анализ которого является важнейшей составной частью характеристики апулеевского стиля.

Огромный талант и языковое мастерство Апулея проявляются и в стилистическом разнообразии, отличающем его творчество. Еще гуманисты заметили, что в каждом сочинении он пишет иным стилем. И действительно, какой резкий контраст между искусственностью и жеманностью «Метаморфоз» и прозрачною простотою трактата «О вселенной» (De mundo), к которому очень близка в стилистическом отношении и «Апология»! Да и внутри одного произведения стиль то и дело меняется. Разве одинаково говорят разбойники и жрец Митра, разве одни и те же интонации звучат в новелле о легкомысленной жене бедняка и в рассказе о страданиях покинутой Психеи? Вот почему «Метаморфозы», несмотря на всю их искусственность, во многих языковых деталях живее, реалистичнее и ближе к разговорной речи, чем «Апология», примыкающая в какой-то мере к традициям цицероновской прозы.

Задачей переводчиков было, не впадая в грех буквализма и не нарушая законов русского языка, отразить эти стилистические особенности оригинала со всею возможною точностью. И если читатель будет иметь это в виду, его, вероятно, не удивит приподнятый и несколько необычный язык перевода «Метаморфоз».

С. П. Маркиш

Перевод сделан с издания P. Valletle (Apul?e. Apologie. – Florides. Paris, 1924).

Ввиду значительной стилистической сложности «Флорид», пришлось отступить от соблюдавшегося при переводе «Апологии» принципа точной передачи всех формальных особенностей оригинала: такая точность сделала бы перевод неудобочитаемым.

Во время молитвы древние сидели.

О каком городе идет здесь речь, неизвестно.

Рога оленей и других диких животных были обычным приношением богине охоты Диане.

Звериные шкуры также приносились в дар Диане или лесному богу Сильвану.

Имеется в виду, вероятно, алтарь из дерна.

Ср. «Апология», гл. 56.

Платоник Апулей называет Сократа, учителя Платона, своим предшественником.

Плавт, «Грубиян» (Truculentus), 489.

Разумеется, Сократ, живший двумя веками раньше Плавта, не мог знать его стихов, но мысли Сократа соответствует «вывернутый наизнанку» стих Плавта.

Гомер, «Илиада», III, 12 ел.

Вергилий, «Буколики», III, 27.

Инструмент, на котором, по словам Апулея, играл Гиагнис, представлял собою две дудочки, несколько напоминавшие современный гобой, в мундштуки которых дули одновременно. Первоначально в каждой из них было по 4 отверстия – соответственно числу свободных пальцев. Позже на стволы инструмента стали надевать особые передвижные кольца, закрывавшие все ненужные музыканту в данный момент отверстия, что позволило увеличить общее число последних.

Минерва (Афина) считалась у древних изобретательницей флейты. По другой, более распространенной версии мифа, состязание судили одни только Музы.

Апулей снова отступает от общепринятой версии, согласно которой не Музы. а сам Аполлон расправился со своим противником.

Знаменитый греческий флейтист и композитор конца V – начала IV вв. до н. э. родом из Фив.

См. прим. 50 к «Апологии».

Римляне обычно одевали покойников в тогу, а греки – закутывали в плащ.

Набатеи – арабское племя, проживавшее в начале новой эры в юго-западном Заиордании.

Арсакиды – парфяне, названные так по имени царя Арсака I (III в. до н. э.), основателя Парфянского государства.

Итиреи (или итуреи) – жители горной бесплодной области к северо-востоку от Палестины.

См. прим. 16 к кн. II «Метаморфоз».

Такой же точно рассказ находим у Плиния Старшего (VIII, 11).

Гимнософисты (буквально «нагие мудрецы») – древнеиндийские философы-аскеты, напоминающие современных йогов.

Никаких других упоминаний об этом «самом ученом и самом приятном из поэтов» не сохранилось.

Поликлет – греческий скульптор V в. до н. э., родом из Сикиона (город в северной части Пелопоннеса); жил целым веком раньше Александра. В действительности придворным скульптором Александра был земляк Поликлет а Лисипп.

Апеллес – крупнейший греческий живописец IV в. до н. э., уроженец города Колофона в Малой Азии.

Пирготель – прославленный греческий резчик гемм.

Плащ считался как бы обязательным для философа одеянием. Ср. «Флориды», IV.

Платье и обувь представителей различных сословий в Риме не были одинаковы. Так, сенаторы носили тогу с широкой пурпурной каймой и сандалии особой формы.

Солецизм – неправильный в синтаксическом отношении оборот речи.

В оригинале: torno et coturno vero comparatis. Слушатели ожидают от Апулея речи, отточенной и отшлифованной и, в то же время, исполненной высокого пафоса.