Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

Да,

Но тут на старика напали недуги – целых пять: в пояснице заломило, заслезились глаза, заложило уши, из носа потекло и закапала урина. А о шестом недуге и поведать-то неудобно. Старик средь бела дня клевал носом, а под вечер принимался без конца чихать. Хозяйка, сообразив в чем дело, стала жестоко избивать Цзиньлянь и осыпать мужа бранью. Ругалась она несколько дней подряд. Чжан понял, что оставить служанку в доме не удастся. Тогда, наперекор жене, он распорядился выделить Цзиньлянь приданое и подыскать подходящего жениха. Слуги в один голос назвали У Чжи. Человек он, мол, честный и великодушный, к тому же вдов и живет тут же, в усадьбе. На том и порешили.

Чтобы ежедневно любоваться на Цзиньлянь, богач не взял с жениха ни медяка. А как стал о нем заботиться! Если У Чжи не на что было печь лепешки, он совал ему потихоньку лянов пять, а когда торговец уходил с коробом на плечах, богач незаметно проникал к нему в дом на свидание с Цзиньлянь. Как-то У Чжи застал их вместе, но не посмел и рта раскрыть. Старик продолжал приходить по утрам и сидел до вечера, да вот, наконец, разбил его паралич, и он, увы, испустил дух.

Как узнала жена Чжана, что свело ее мужа в могилу, она в гневе приказала молодому слуге тотчас же прогнать из дома Цзиньлянь и У Чжи.

После этого У Чжи удалось снять две комнатки в доме императорского родственника Вана на западном конце Лиловокаменной, и он опять стал торговать лепешками.

Выйдя замуж, Цзиньлянь сразу возненавидела мужа-простака за его смирение и трусость, часто с ним ссорилась и роптала на богача Чжана: «Неужели на этом свете все мужчины перевелись, что выдали меня за этакое сокровище? Каждый раз тащишь его – не идет, а ударишь – с ног валится. Только вино и знает. Когда нужно, его хоть шилом коли, ни с места. За какое прегрешение в прошлой жизни выпало мне такое наказание [49]? Да, горькая моя судьба!»

Цзиньлянь забиралась в укромное местечко и, перебирая струны, изливала свою тоску в романсе на мотив «Овечка с горного склона» [50]:

Все идет по-хорошему, дорогой читатель, когда красивая и умная женщина становится женой настоящего мужчины. Попадись же такой, как У Чжи, она, невзирая на все его достоинства, все равно станет питать к нему отвращение. Но испокон веков красавицам редко доставались талантливые мужья, как торговцам золота редко встречаются его покупатели.

У Чжи обычно с утра забирал короб и уходил до позднего вечера, а Цзиньлянь оставалась одна. Делать ей было нечего. Поест, попьет и за туалет принимается. Нарядится, подкрасится, встанет у дверной занавески и перемигивается с прохожими, провожает их многозначительными взглядами. Жившие по соседству гуляки-шалопаи скоро заметили смазливую жену У Чжи, разгадали, что она податлива, как былинка на ветру, и стали у ее дома зубоскалить.

– И как это такой лакомый кусочек псу в пасть угодил? – нараспев кричали они.

Что У Чжи человек тщедушный и слабый, это знали все, но кто бы мог подумать, что женат он на такой кокетливой и бойкой красотке, которая ловка во всем, а прежде всего в умении обмануть мужа.

О том говорят и стихи:

Изо дня в день, проводив мужа за ворота, Цзиньлянь принималась грызть тыквенные семечки у дверей и, выставив свои прелестные маленькие ножки, завлекала гуляк, ни на день не оставлявших в покое дом У Чжи. Они перебирали струны, распевали песни, отпускали сальные шутки, дразнили и чего только не выделывали. Не выдержал, наконец, У Чжи и сказал жене о намерении уехать с Лиловокаменной.

– Эх, дуралей бестолковый! И ничего ты не соображаешь, – набросилась на него Цзиньлянь. – Снял убогую хижину – только людям на смех. Подкопил бы серебра да присмотрел подходящий дом, хотя бы из двух построек, было бы куда солиднее, не стали бы всякие шалопаи издеваться. Зло меня берет – мужчина, а сделать ничего не можешь.

– Да откуда ж я такие деньги возьму? – заикнулся было У Чжи.

– Тьфу! Дурак! – прервала жена. – Так уж и негде раздобыть? Да вон, продай мои гребни и шпильки, а деньги заведутся, новые купим.

После разговора с женой У Чжи собрал десять с чем-то лянов серебром и снял отдельный дом с башенкой у ворот уездной управы на Западной улице. Они поселились в четырех комнатах внизу. К дому примыкали два крохотных, но чистых дворика.

И на новом месте У Чжи не оставил торговлю. Как-то, бродя по улицам, он повстречал красный узорчатый паланкин, который сопровождал отряд воинов, вооруженных пиками с бахромой. Удары гонгов и барабанов сотрясали небо. На мягких подушках в паланкине восседал его родной брат У Сун. За поимку тигра на перевале Цзинъян уездный правитель назначил его старшим в охранном войске. Поздравить и проводить героя к управе вышли все, даже почтенные старцы. Шествие поравнялось с У Чжи.

– Брат, – У Чжи протянул руки, – сделался начальником и замечать перестал?

У Сун обернулся. Братья обнялись. Обрадованный У Чжи пригласил брата к себе, провел наверх и позвал жену.

– А вот мой брат – твой младший деверь, – обратился он к Цзиньлянь.– Это он убил на днях тигра на перевале, и его начальником охраны назначили.

– Тысячу благ вам, деверь, – приветствовала Цзиньлянь гостя, подходя к нему со сложенными на груди руками и низко кланяясь. Когда же У Сун низко поклонился, она удержала его. – Полноте, деверь! Достойна ли я таких почестей?

– Нижайшее вам почтение, невестка.

Они еще раз отвесили друг другу низкие поклоны, и с церемониями было покончено.

Инъэр подала чай. Пока хозяин расставлял на столе вино и закуски, У Сун и Цзиньлянь занялись чаем. Очаровательная хозяйка заставила гостя потупить взор. Затем хозяин пригласил гостя к столу. Разговор только завязался, как У Чжи понадобилось спуститься вниз купить еще вина и закусок, и он оставил У Суна наедине с Цзиньлянь. Она окинула взглядом мощную фигуру деверя, его мужественное лицо и подумала: «Да, у него хватит сил поднять тысячу цзиней [51], а то разве убил бы такое чудовище. Ведь родной брат, а какой высокий и здоровый! Вот мне бы за кого замуж! А что мой коротыш? На треть человек, а на две – бес. За что мне такая кара на этом свете? У Сун – силач. Приглашу-ка его жить к нам! Кто знает, может, улыбнется судьба?» Лицо Цзиньлянь расцвело улыбкой, и она обратилась к гостю: – А где вы живете, дорогой деверь? Кто вам готовит?