Лао Цзы - Книга о Пути жизни (Дао-Дэ цзин) [С комментариями и объяснениями] [litres]

Небесный Путь – как натягивание на лук тетивы:

Верхний край надо нагнуть,

Нижний край надо поднять.

Если слишком длинно, укоротить,

Если слишком коротко, удлинить.

Вот каков Путь Небес:

отнимает лишнее и прибавляет недостающее.

Путь же людей не таков:

Отнимают недостающее и добавляют к тому, что в избытке.

Кто способен, имея излишек, отдать его миру?

Только человек Пути.

Вот почему Премудрый человек

Действует – и не держится за сделанное,

Имеет успехи – и не привязан к ним.

Он не имеет желания показывать свою мудрость.

Не бывает мудрости без сокровенной глубины открытости сердца. Здесь эта глубина предстает как несходство «Небесного Пути» и «путей людских». Работа Небес заключается в том, чтобы уравновешивать противоположности и устранять все излишнее; в ней воплощается, как мы уже знаем, путь центрированности. Поэтому тот, кто следует Небу, во всех вещах прозревает нечто иное. Человеческая же правда – это произвол и, следовательно, всегда означает нечто крайнее и чрезмерное: прибавление к тому, чего и так имеется с избытком, и уменьшение того, чего не хватает. Мудрый укореняется в Небесной истине и потому способен отдавать все лишнее (а лишнее в действительности – это все, что имеется ). «Потеряв себя», он становится свободным от путей людских. Поскольку он не предпринимает субъективных действий, он, разумеется, не отождествляет себя с содеянным. Таков секрет «удержания срединности» в политике. Для его претворения нужно только открыться безусловной «таковости» своего существования и, значит, «оставить все» и… предоставить всему свободу быть.

В целом мире нет ничего мягче и слабее воды,

Но вода легче всего побеждает то, что прочно и твердо.

Ибо ничто не может ее изменить.

То, что слабое одолеет сильное, а мягкое – твердое,

Знает весь мир, а исполнить никто не может.

Вот почему премудрые люди говорили:

Кто берет на себя грязь царства,

Тот может быть господином его алтарей.

Кто берет на себя несчастья царства,

Тот может быть повелителем мира.

В прямых речах все говорится как будто наоборот.

Лао-цзы снова возвращается к своей любимой теме добродетелей воды, но предъявляет ее новую грань: вода, будучи самой мягкой, уступчивой стихией, одолеет самые прочные преграды. Вы хотите быть сильным? Научитесь быть слабым. Вы хотите победить? Умейте уступать. Почему? Объяснений нет. Поживите – узнаете сами. Учит не расчет, а сама жизнь.

Так легко ли осуществить «простые истины» Лао-цзы? Не труднее, чем воде течь туда, куда она стремится сама собой, обтачивая по дороге массивные валуны, подмывая скалы, просачиваясь сквозь самую твердую породу. Вода, кроме того, – образец непреклонной воли и неистощимого терпения, которые делают такой сильной слабую во всех других отношениях женщину. Существует только одно, но для подавляющего большинства людей совершенно непреодолимое препятствие для того, чтобы мы могли перенять мудрость воды: наша гордыня. Почему я должен делать эту грязную работу? Почему я должен отвечать за неустройство окружающей жизни? Но все-таки не нужно обладать мудростью Лао-цзы для того, чтобы понять простую истину: только тот, кто умеет быть внизу, кто познал в себе самого ничтожного человека в мире, достоин быть господином мира. Ибо он свободен от оков себялюбия.

Не существует никакой «настоящей» пустоты: истинная пустота наполнена всем, что есть в мире. Нет никакого одиночества в нарочитом одиночестве: истинное одиночество познает тот, кто умеет быть в мире с миром. Не существует никакого явного унижения: истинное унижение таится в славе мира. Таковы же и речи Лао-цзы, всегда сообщающие о чем-то «ином», содержащие в себе «поворот» смысла. Всегда – иносказание, иное сказание о чем-то вечно ином. Понять его нельзя, остается ему довериться. И – о, чудо! – там, где мы все оставили, нам все дается.

Когда мирятся после большой ссоры,

Непременно остается обида.

Как можно счесть это благом?

Вот почему премудрый человек

держит левую часть договора

И ничего не требует от других.

Человек совершенства блюдет договор,

Человек без совершенства взыскивает подати.

«Небесный Путь не имеет пристрастий,

Но всегда жалует сведущего человека».

Люди ссорятся и мирятся, спешат помочь другому, а потом… сожалеют об этом. Но нельзя впадать и в другую крайность: если ограничиваться пассивной реакцией на происходящее и пытаться уладить конфликты лишь после того, как они примут открытую форму, невозможно будет ни достичь мира, ни сделать доброе дело. Лао-цзы советует не торопиться, но и не медлить. Мудрый умеет быть активным, не притесняя других. Будучи свободным от себялюбия, он способен тонко чувствовать ход событий и разрешает все конфликты до того, как они станут заметны другим. Почему? Потому что он безупречно доверяет самому истоку жизни и ничего не хочет для себя. Он «держит левую часть договора», т. е. ту его часть, где записывался долг. Такому порукой станет само Небо – не потому, что оно выказывает ему особое благоволение, а просто потому, что мудрец пожинает то, что сам сеет. Спонтанное и счастливое совпадение человеческого и небесного – вариация главной темы древнего даосизма: отдай – и все получишь; отдай все – и получишь еще больше. Земное же выражение совершенства мудреца есть безупречное доверие, которое он внушает всем людям. Премудрый человек у Лао-цзы не просто следует нравственному закону, он – порука полноты всего сущего, по определению благой.

Лучше царству быть маленьким, а населению редким.

Пусть на каждого приходится десяток и сотня орудий,

Пользы от них искать не нужно.

Пусть люди чтут свою кончину и не удаляются от дома.

Даже если есть лодки и повозки, пусть на них не ездят.

Даже если есть пики и стрелы, пусть никто не берет их в руки.

Пусть люди завязывают узелки вместо письма.

Пусть люди наслаждаются едой и любуются своей одеждой,

Имеют покой в своем жилище и радуются своим обычаям.

Пусть соседние селения будут в пределах видимости,

И будут слышны лай собак и крик петухов в них,

А люди до самой старости и смерти не будут знаться друг с другом.

«Правдивые слова кажутся своей противоположностью». Лао-цзы как будто нарочно опрокидывает все истины здравого смысла и «реальной политики». Правители и их ученые советники меряют силу государства его территорией и населением, численностью войска и прогрессом техники. И вдруг нам объявляют, что лучше все устроить наоборот: государству лучше быть маленьким, населению редким, войско распустить, а технические устройства сложить на складах на случай какого-нибудь аврала – люди от них счастливее все равно не станут. Немногие отважатся признать в этой картине идеального общества реально выполнимый проект общественного устройства. Считать ли даосскую «утопию» полемической альтернативой существующим порядкам? Все, что мы знаем о Лао-цзы, не дает оснований полагать так. Но есть еще одна версия: принять эту поэтическую утопию за свидетельствование о покое и радости просветленного, т. е. целомудренного духа. Речь идет о гармонии человеческого сознания и бытия или даже, точнее, быта, когда в обществе нет почвы для соперничества и, следовательно, в нем нет ни злобы, ни насилия, ни меланхолии. Конкретные, но глубокомысленные черты этого мира имеют природу «утонченного присутствия» – как бы отблеска чистой текучести Пути. Жители идеальной страны не пользуются орудиями, ибо хранят цельное отношение к действительности и настолько удовлетворены своей жизнью, что не имеют желания поехать в соседнюю деревню. Их не гонит в странствия смутная тревога в душе. Но их удовлетворенность не лишает их смертной памяти, и это значит, что их дух бодрствует и сознает себя стоящим на краю жизни.