Муслихиддин Саади - Гулистан

«Однажды в соборной мечети города Баальбека я держал небольшую речь, что-то вроде проповеди, перед людьми изнуренными, с огрубевшими сердцами, неспособными переноситься душою из этого видимого мира в мир божественных тайн. Заметил я, что вдохновение мое ими не овладевает и огня в их сырых дровах не раздувает... Бесполезным показалось мне воспитывать ослов и держать зеркало в квартале слепцов».

Содержание проповедей Саади, судя по рассказам «Гулистана», было весьма пестрым. Главным предметом подобных дервишеских проповедей служили деяния пророка и первых четырех халифов, имамов и разных святых, деяния и жития суфийских шейхов и пр. Но, помимо этого, Саади, несомненно, читал проповеди и на другие темы, по вопросам чисто нравственного и практического характера, общественной морали и поведения, на тему о том, что такое добро и зло, кто творит добро и кто совершает зло, что такое богатство и бедность, каким должен быть хороший правитель, к .чему должны стремиться люди.

Свои проповеди Саади подкреплял конкретными примерами, живыми, увлекательными рассказами, яркими бытовыми картинами, фактами, взятыми из живой действительности, народными поговорками и пословицами, а также нередко своими собственными стихами.

Некоторые рассказы, афоризмы и, разумеется, стихи, оказывавшие большое эмоциональное воздействие на слушателей, он записывал, чтобы не забыть и повторить при других своих выступлениях в других местах. Эти именно записи и легли в дальнейшем в основу «Гулистана». Человек, добывавший себе пропитание, средства к жизни подобной профессией, естественно, не мог оставаться долго в одном месте, в одном городе. Когда люди одного города теряли интерес к его проповедям, когда исчерпывался весь репертуар дервиша-проповедника, ему больше невозможно было оставаться там, и в поисках новых слушателей он отправлялся в другие города.

(Перевод А. Старостина.)

Помимо этого, без сомнения, к странствованиям и путешествиям Саади побуждала его большая любознательность. Как справедливо отмечал С. Ф. Ольденбург: «Саади был большой сердцевед, и его всегда глубоко интересовали люди, их поступки и побуждения, и потому, вероятно, ему и хотелось сравнивать людей разных стран и народов. Вывод, который он сделал из этих сравнений, если судить по его сочинениям, тот, что люди всех народов и стран мало чем друг от друга отличаются: одинаково, как ему казалось, и любят и ненавидят»

Саади был свидетелем того, как одна часть общества беспрестанно трудилась, но вместе с тем голодала, нищенствовала, а другая — присваивала плоды ее трудов, угнетала, унижала ее, жила в бессмысленной роскоши и разврате. Вот эту основную и существенную сторону жизни своего времени Саади чрезвычайно рельефно запечатлел на страницах «Гулистана» и других своих произведений.

(Перевод А. Старостина.)

Таким образом, Саади из своих долголетних путешествий и странствований, во время которых он встречался и близко познакомился с самыми разнообразными людьми, представителями разных слоев общества: дервишами-бродягами, суфийскими шейхами, их учениками, ремесленниками и учеными богословами, купцами, отшельниками, поэтами и воинами, простыми людьми из низов и сильными и великими мира сего, вынес огромный опыт и знание жизни, любовь к подлинным творцам ее. Вот почему он так восторженно отзывается на страницах «Гулистана» о пользе путешествий и странствований»:

«Выгоды путешествия велики: путешествуя, радуешь сердце, извлекаешь выгоды, видишь разные диковины, слышишь о чудесах, расширяешь образование и познания, умножаешь богатство и состояние, знакомишься с людьми и испытываешь судьбу».

Свои силы на поэтическом поприще Саади начал пробовать, вероятно, еще в юношеские годы, когда он жил в родном городе Ширазе. Однако стихи, относящиеся к этому периоду, до нас не дошли. Самые ранние из дошедших до нас стихов Саади относятся к 30—40-м годам XIII века, то есть они написаны в период пребывания поэта в Багдаде и во время скитаний. Это стихи главным образом лирического содержания — газели. Все они впоследствии вошли в разделы «Таййибат» (сборник приятных стихов), «Бадаи» (сборник изящных диковинных стихов), «Газалият» (сборник газелей) и другие разделы его «Куллията».

Саади считается основоположником чистой газели. До Саади тоже писали газели, и в диване каждого крупного поэта можно найти немало замечательных лирических стихов. Однако «Саади довел жанр газели... до высокой степени совершенства» [4] Е. Э. Бертельс, Навои, изд. АН СССР, М. —Л. 1948, стр. 47. . Только после Саади газель завоевала право серьезного жанра, и на литературной арене появились крупные поэты, которые подвизались исключительно в жанре газели.

Даже самые ранние газели Саади представляют собой классические образцы этого жанра и чрезвычайно высоко ценятся знатоками восточной литературы. Эти газели отличаются простотой и ясностью образов, естественностью и реальностью описываемых чувств, убедительностью сравнений, доступностью языка, отсутствием головоломных метафор и формальных украшений, исключительной певучестью и музыкальностью, глубоким содержанием и чрезвычайно изящной художественной формой.

Однако эти стихи Саади, несмотря на их достоинства, до написания им «Бустана» и «Гулистана» не пользовались особым успехом и популярностью среди тех слоев общества, которые являлись заказчиками, покупателями и ценителями поэзии. От Саади требовали хвалебных од — касыд, прославляющих «подвиг», «величие» и несуществующие доблести власть имущих, представителей господствующего класса. Но это претило поэту: истина была для него дороже презренного золота. В одном из своих стихотворений поэт описывает, как друзья его, видя бедствия, которые он терпел, советовали ему писать «мадх» — панегирик, чтобы избавиться от «лишений»...