Калидаса - Род Рагху

79. Еще полкроши [387] Кроша — мера длины, около 3,5 км. следовала Пушпака, замедлившая свой полет, за возвращавшимися горожанами, и наконец благородный потомок Солнца опустился в большом саду на окраине Сакеты, где уже были поставлены шатры по приказу Шатругхны.

1—4. И оба сына Дашаратхи, вернувшиеся из изгнания, встретились с матерями своими, которые поникли после смерти супруга, как увядают лианы, после того как срублено дерево, дававшее им приют. Когда склонились перед ними блистательные герои, победившие своих врагов, они даже не могли рассмотреть их из-за слез, застилающих глаза, и только прикосновение, радостное сердцу, сказало им, что перед ними их сыновья. И как тающие снега Хималая, сойдя в согретые летним зноем воды Ганги и Сараю, охлаждают их, так жгучие слезы горя, что проливали обе вдовы, сменились облегчающими душу слезами радости. Исполненные сострадания, они касались перстами шрамов от ран, нанесенных оружием нечисти, на телах сыновей, словно они еще были свежи, и не нужно им было звания матери героя, столь желанного для супруги кшатрия.

5—6. «Перед вами злосчастная Сита, принесшая горе своему супругу!» — с такими словами приветствовала с равным почтением обеих цариц их сноха, памятуя, что свекор ее пребывает на небе. «Встань, дочь моя, не ты ли, напротив, своею добродетелью охранила супруга и брата его в том тяжком испытании, которое выпало им на долю!» — так отвечали они с искренней любовью той, что заслужила благое обращение.

7—9. Затем престарелые советники совершили обряд помазания на царство над тем стягом рода Рагху; воды для обряда из святых мест доставлены были в золотых кувшинах, но начат он был раньше того слезами радости цариц-матерей. Голова победоносного Рамы окроплена была водою, которую от рек, озер и морей принесли вожди ракшасов и обезьян, — так тучи орошают дождями вершину горы Виндхья. И царское облачение столь блистательного и в бедном рубище отшельника, ничего, казалось, не добавило к его красоте.

10—12. В сопровождении наследственных советников, ракшасов и обезьян, он вступил с войском под бой барабанов в столицу своих предков к радости собравшегося народа — улицы ее были украшены триумфальными арками и из окон белостенных домов низвергались на них ливни цветов. Он ехал на колеснице со своими младшими братьями — помахивая двумя опахалами из хвостов яков, овевал его Шатругхна, Бхарата держал зонт над его головою, и вместе они являли собою как бы живое воплощение четырех средств государственной политики. Облако от воскурений алоэ стлалось по воздуху, вылетая из окон дворца, и, разносимое ветром по воздуху, оно представлялось косою, которую столица-жена распустила [388] Косою, которую столица-жена распустила — имеется в виду обычай заплетать волосы в одну косу по уходе мужа из дома и до его возвращения. по случаю возвращения внука Рагху из лесов.

13—14. Складывая руки в ладони, делая так, чтобы их было видно из окон, приветствовали девы Сакеты супругу героя рода Рагху, которую несли в паланкине, одетую свекровями в красивое платье. Умащенная вечными румянами, что были дарованы ей Анусуйей [389] Анусуйя — см. примеч. к XIII. 50—53. , распространяющими сияние вокруг, она, казалось, опять представала в пылающем огне, посредством которого ее супруг доказал ее невинность народу.

15—20. Своих друзей дружелюбный Рама поместил в роскошно убранных домах, а сам вошел со слезами на глазах во дворец, хранящий еще жертвенные приношения его отца — но от него в нем остался лишь портрет на стене. Там он, утешая удрученную мать Бхараты, молвив ей, сложив в ладони руки: «Матушка, ведь, если подумать, в том, что отец наш не уклонился с пути, ведущего на небо, — твоя заслуга». Сугриву, Вибхишану и спутников их он потешил произведениями человеческого искусства, которые повергли в изумление даже их, привыкших творить всякие чудеса единым желанием. Он воздал почести божественным мудрецам, пришедшим приветствовать его, и они поведали ему повесть о свершившемся, начиная с рождения поверженного им врага, — повесть, раскрывавшую все величие его подвига. А когда удалились суровые подвижники, Рама распрощался и с вождями ракшасов и обезьян, которые среди развлечений не заметили, как прошло полмесяца; из рук самой Ситы получили они богатые дары. А Пушпаку, этот цветок небес, — ему стоило только пожелать, чтобы иметь ее в своем распоряжении, — отобранную у врага богов вместе с его жизнью, он отдал Пушпаку опять владыке Кайласы [390] Отдал Пушпаку опять владыке Кайласы -т. е. богу Кубере, у которого ее когда-то отобрал Равана. .

21—23. Так, проведя в изгнании годы, определенные велением отца, Рама обрел свое царство и делил власть над ним с младшими братьями, как с Законом, Пользой и Желанием. Ласковый по природе, он выказывал равное почтение матерям своим, как некогда предводитель воинства богов [391] Предводитель воинства богов - Сканда (см. примеч. к II. 75 и к III. 22-24), изображался шестиликим; согласно мифу о его рождении, лишенный матери, был вскормлен шестью нимфами Криттиками (олицетворяющими созвездие Плеяд). равно приникал шестью ртами своими к сосцам шести вскормивших его Криттик. При нем, чуждом скаредности, стал жить богато народ, под его защитой люди могли свершать обряды беспрепятственно, и его заботою обрели в нем отца подданные, беспечальные благодаря ему, как сыну.

24—25. Уделив должное время народным нуждам, он предавался радости уединения с дочерью властителя Видехи, и казалось — сама Лакшми, жаждущая быть с ним, приняла прекрасный образ Ситы. И когда в дворцовых покоях они созерцали картины, изображающие их скитания в лесах Дандаки, даже былые невзгоды будили в них счастливые воспоминания.

26—28. А когда побледнел лик Ситы, как трава сара [392] Сара - вид тростника Saccharum sara. , и сияющие очи ее стали еще прекрасней, безмолвно поведав о ее беременности, великую отраду обрел в ней ее супруг. Она похудела и перси ее изменили цвет. Тогда однажды, посадив ее на колени, счастливый муж спросил ее, нет ли у нее какого-нибудь особенного желания. И она пожелала опять посетить рощи обителей на берегах Ганги, где земля устлана травою куша, где лесные животные приходят к хижинам кормиться приношениями дикого риса, где юные отшельницы были в те годы ей подругами.