Array Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

В побеге лиственном сокрыта кость людская,
И кровь от корня вверх течет, не иссякая.

Зло не смыкает глаз и головы сечет,
Как предугадывал разумный звездочет.

Растратив золото на щедрые даянья,
Великодушие лишается признанья.

Жизнь порождает страх, и люди как во сне
Летят во весь опор у страха на спине.

Проснитесь наконец, обманутые дети!
Вы слепо верите лжецам былых столетий.

Корыстолюбие, не знавшее препон,
В могилу их свело, и умер их закон.

Они твердили вам, что близок день последний,
Что свет кончается, — но это были бредни,

Но это ложь была! Не слушайте речей
Извечной алчностью палимых главарей!

И ближний, как чужак, порой наносит рану.
Благоразумие да будет вам в охрану.

Я сердце оградил от радостей земных,
Когда увидел смерть в числе врагов своих.

О земные цари! Вы мечтаете смерть обмануть,
Но единым злодейством означили жизненный путь.

Что же истинной доблести вы не спешили навстречу?
Даже баловень женский порой устремляется в сечу.

Люди верят, что будет наставник ниспослан судьбой,
Чья высокая речь зазвучит над безмолвной толпой.

Не томись в ожиданье, надежду оставь, земножитель!
Для тебя твой рассудок — единственный руководитель.

Он во благо тебе, чти его справедливый устав
И в скитаньях своих, и на якорь у пристани став.

Это множество сект для того существует на свете,
Чтоб царей и рабов завлекать в хитроумные сети.

Люди чашами пьют наслаждений губительных яд,
Ни смиренницы юной, ни гордой жены не щадят,

Как восстания зинджей {277} 277 Восстание зинджей — восстание чернокожих рабов в Южном Ираке и Хузистане, где их труд использовался на работах по поддержанию оросительной системы и на плантациях хлопка и сахарного тростника. Восстание продолжалось 14 лет (869–883). Предводитель зинджей Али ибн Мухаммад создал государство зинджей в Южном Ираке, а в 879 году провозгласил себя халифом. жестокий главарь или злобный
Вождь карматский… Поистине, все на земле им подобны.

Удались от людей, только правду одну говорящий,
Ибо правда твоя для внимающих желчи не слаще.

Ни на один приказ, ни на один совет
Мне от моей души в ответ ни слова нет.

В ошибках каяться? Но поглядите сами:
Числом они равны песчинкам под стопами.

Существование не стоит мне забот.
Не все ли мне равно, кто хлеба принесет

И кто мне уделит от своего запаса —
Плеяды, Сириус иль звезды Волопаса?

О сердце, горсть воды, о сердце наше, где
Причуды мечутся, как пузырьки в воде!

Что изменяет их, и что там колобродит,
И что Асму и Хинд в минувшее уводит?

Словарь — что человек: в нем и добро и зло.
В составе нашем все, что мрачно и светло.

Мы будем времени служить питьем и пищей,
Доколе в богача не превратится нищий.

Как сокол — кроликов, лишенный прежних сил,
В несчастье Кайс {278} 278 Кайс — поэт Имруулькайс (см. прим. на стр. 719) (см. коммент. 9 — верстальщик) . врагов о милости просил.

По мне, к достойнейшим такой не сопричтется:
Душе пристало пить из чистого колодца.

В Египте — мор, но нет на свете края,
Где человек живет, не умирая.

Рассудок наш у смерти на виду
Пытается предотвратить беду.

Какой араб, иль перс, иль грек лукавый
В расцвете сил, величия и славы —

Пророк иль царь — остался невредим,
Когда судьба открылась перед ним?

Закон стрелы: лететь быстрей, чем птица,
Щадить стрелка и крови не страшиться.

Своей спиной, как пленные рабы,
Мы чувствуем следящий взор судьбы.

Разумные созданья бессмертного творца
Идут путем страданья до смертного конца,

И смертным смерть вручает подарок дорогой:
Наследникам — наследство, покойнику — покой.

Говорящим: «Побойся всезрящего бога!» —
Отвечай: «Хорошо, погодите немного!»

Семизвездью, играющему в буккару {279} 279 Буккара — детская игра. ,
Уподоблю цветы и траву на ветру.

Но никто из живых ни в почете, ни в славе
Уподобиться канувшим в землю не вправе.

Я другим подражаю, стараюсь и я
Приспособиться к путанице бытия.

Многим смысл бытия разъясняет могила,
А меня жизнелюбие опустошило.

Мне, по правде сказать, не опасен сосед,
Я и знать не желаю — он друг мне иль нет,

Потому что моя не красива невеста
И насущный мой хлеб не из лучшего теста.

Преследователь спит. Мы в темный час идем.
Отважный свой поход мы будем славить днем.

Богатства на земле взыскует человек —
И в чистой кипени надмирных звездных рек.

Воитель со щитом, жнец со своим серном.
Чьим хлебом первый сыт, обходят землю днем

И возвращаются под звездами домой —
С убытками один, со славою другой.

И все, кто сеет хлеб, и все, кто ищет клад,
Стригут своих овец и прочь уйти спешат.

Где быть седлу — окно, где быть окну — седло.
Все в жизни у тебя навыворот пошло.

И время у тебя скользит, как темнота,
Как саранча, когда бледнеет красота

Изглоданной травы… О, сирые края!
Из рта верблюжьего так тянется струя

Слюны из-под кольца, когда в глуши степной
Тиранит всадника невыносимый зной.

Ты брата своего всегда судить готов,
А на твоем челе — печать твоих грехов.

Ты вовсе не похож на льва из аш-Шари {280} 280 Аш-Шари — местность в Ираке на берегу Евфрата. ,
Ты — волк. Тогда молчи и брата не корп.

Жизнь медленно ползет, пока надзора нет;
Посмотришь — нет ее, давно пропал и след

Повсюду власть свою распространило зло,
Проникло в каждый дол и на горы взошло.

Пусть говорливостью гордится острослов,
Что Мекку восхвалял: «О матерь городов!»