Array Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

Не зовите напрасно. Никто не приходит оттуда.
Все уходят туда — не ищите дороги иной.

Эй, живой человек! Посмотри на себя — ты мертвец.
Жизнь истрачена вся. Наступает обычный конец.

Седина — твой убор головной, ослепительно-белый.
Унеслась твоя молодость, время горячих сердец.

Твои сверстники умерли — ищут обещанный рай.
Обогнали тебя, обошли. Торопись, догоняй.

На земле для тебя, старика, ничего не осталось,—
Ни надежды, ни радости. Времени зря не теряй!

Собирайся в дорогу, пора. В вековечную тьму.
Путь последний тебе предстоит. Приготовься к нему.

Все имущество брось — и воистину станешь богатым.
Презирай богача — это нищий, набивший суму.

Собирайся, не медли, не бойся отправиться в путь.
Не надейся, что будет отсрочка, об этом забудь.

Поддаваться греховным соблазнам — постыдное дело.
Обуздай свои страсти и высшее благо добудь.

Тот, кто истину ищет, найдет путеводный маяк.
О слепые сердца! Прозревайте — рассеется мрак.

Удивляет меня горемыка, отвергший спасенье,
И счастливец, на время спасенный от всех передряг.

Удивляют меня беззаботно слепые сердца,
Что поверили выдумке: жизнь не имеет конца.

Новый день приближается — всадник на лошади белой
Он спешит. Может быть, это смерть посылает гонца.

Твоя бренная жизнь — подаяние божьей руки.
Неизбежная смерть — воздаянье тебе за грехи.

Обитатель подлунного мира, вращается время,
Словно мельничное колесо под напором реки.

Сколько стен крепостных уничтожил безжалостный рок
Сколько воинов он на бесславную гибель обрек!

Где строители замков, где витязи, где полководцы?
Улыбаясь, молчат черепа у обочин дорог.

Где защитники стойкие, доблести гордой сыны,
Чье оружие сеяло смерть на равнинах войны?

Где вожди, созидатели, где повелители мира,
Властелины вселенной? Закопаны, погребены.

Где любимцы собраний — о них не смолкала молва.
Словно заповедь божью, народ принимал их слова.

Где кумиры толпы? Стали просто комочками праха,
Сквозь которые ранней весной прорастает трава.

На престоле небес восседает предвечный Аллах.
Он карает, и милует, и обращает во прах

Непокорных глупцов, и на небо возносит достойных.
Он велик. Ему равного нет в бесконечных мирах.

Для любого из смертных он выделил долю его.
Кто посмеет судить справедливую волю его?

Ограждая от гибели, от заблуждений спасая,
Нас к единственной истинной цели ведет божество.

Остаетесь глухими, беспечно живете, друзья!
Подступают последние сроки, расплатой грозя.

Позабудьте соблазны — внемлите разумному зову.
Приближается время возмездия, медлить нельзя.

Безвозвратно ушедшие в лоно могильной земли!
В этом новом жилище какое вы благо нашли?

Все теперь вы равны, и у всех одинаковы лица,
Хоть по-разному вы к завершению жизни пришли.

Обитатель могилы! Забыл ты земное жилье.
Заколочена дверь в неземное жилище твое.

Даже с мертвыми, спящими рядом с тобой, по соседству,
Ты не вправе общаться. Проклятое небытие!

Сколько братьев своих я оплакал и в гроб положил!
Сколько раз я их звал возвратиться из темных могил!

Брат мой! Нам не помогут напитки, еда и лекарства.
Жизнь уходит, по капле бежит, вытекая из жил.

Брат мой! Ни ворожба, ни заклятие, ни амулет
Не спасли от погибели, не дали помощи, нет.

Брат мой! Как тебе спится на каменном ложе подземном,
Как живется в последнем убежище? Дай мне ответ!

Я пока еще жив, еле вынес разлуку с тобой.
Я горюю один над твоей безысходной судьбой.

Ведь кончина твоя стала смертным моим приговором.
Жду последнего дня — полумертвый и полуживой.

Плачет сердце мое, разрывается сердце, дрожа.
Припадаю к могиле, едва от рыданий дыша.

Брат мой милый, навеки ушедший, единственный брат мой!
Вспоминаю тебя — каменеет от боли душа.

Ненасытная жадность, проникшая в души,
Их мертвит и сжигает, калечит и сушит.
Жадный чахнет, желтеет и сохнет от муки,
Он не спит, домогаясь богатства и власти,
К недоступному тянет дрожащие руки…
Но разумный не станет рабом этой страсти.

Жадный сам себя мучит, своею рукою,
Не получит ни радости он, ни покоя,
Ибо алчность плодит пустоту и невзгоды,
Алчность хуже чумы и страшнее проказы.
Ни арабы мои, ни другие народы
Не спаслись от прилипчивой этой заразы.

Что ты землю несытыми взглядами меришь?
Не томись. Удовольствуйся тем, что имеешь.
Твой недуг — сребролюбье. Ты жадностью болен.
Эта мука тебя истерзает, изгложет.
Если ты достояньем своим недоволен,
То все золото мира тебе не поможет.

Если ты ненавидишь людей, одинокий,—
Захлебнешься, утонешь в грехе и пороке.
Ты напрасно жилище просторное ставишь.
Неизбежная смерть по-иному рассудит —
Ты убогого склепа хозяином станешь.
А добро, что копил ты, разграблено будет.

Смертный! Юность прошла, ее нет и в помине —
Да пройдут и тщеславье твое и гордыня.
Твой дворец обернется обителью плача,
Все разрушено и обесславлено будет.
Все, что ты собирал, крохоборствуя, пряча
От враждебного глаза, разграблено будет.

Понадейся на завтра — дождешься обмана,
Ибо Время изменчиво, непостоянно.
Избегай недоверья, сомнений безумных,
Поступай справедливо — отхлынут печали.
Когда смотришь на город, веселый и шумный,
Помни: кладбище это, где скорбь и молчанье.

Видел я: благородный склонялся покорно
Перед волей ничтожного. Нет, не позорна
Эта слабость, смиренное это деянье.
Но позорно стократ, если здесь, в наше время,
Отбирают хапуги твое достоянье
И живут, процветая. Презренное племя!

Избегай сребролюбца, — снаружи он кроткий.
Что гнуснее повадки его и походки?
Избавляйся от скряги! Он хуже, чем язва,
Он опасней чумы и противней чесотки.

От жизни до смерти — один только шаг.
Любой из живых превращается в прах.