_ - ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ часть 2

Старший советник министра Тадатоси произнёс:

— У бурного моря

На вершине скалы

Сосёнка корень пустила

<���…>

Правый министр Масаёри сложил:

— Годы летят, и снег

Всю голову мне покрывает.

Но услышать надеюсь,

Как ветер в ветвях

Высокой сосны зашумит.

Правый генерал Канэмаса произнёс:

— Верится мне,

Что до вершины

Старой сосны

Ветви сосёнки милой

Взрастут.

Санэмаса прочитал:

— Глядя на нежный росток,

Хочу я увидеть,

Каким вырастет он

В мире, где буря

Грозно ревёт.

Второй советник Масаакира сложил:

— Сегодня на свет

Робко пробился росток.

И путь его жизни

Неразличим

В тысячелетней дали.

Второй советник Судзуси сложил:

— Милый росток!

В этой роще прохладной

Сколько раз

По тысяче лет

Считать тебе суждено!

Заместитель второго советника Тададзуми произнёс:

— Сколько на свете

Сосен растёт!

Но затмит их

Славой чрез тысячелетья

Этот росток!

Другие гости тоже слагали стихи, но я их здесь не привожу.

— Как говорится, самое важное — это начало. Где же ребёнок? — спросил принц Сикибукё.

— Здесь, — ответил Масаёри, поднялся и начал танцевать «Риндай». [37] Прим.17 гл. XIII: «Риндай» — танец придворной музыки гагаку. Риндай (кит. Луньтай ) — название местности в Восточном Туркестане.

Музыканты из Личной императорской охраны, сидевшие перед ним, и знаменитости из Музыкальной палаты заиграли это произведение. Зазвучали барабаны и вместе с ними органчики, флейты, хитирики. В это время принц Тадаясу, одетый в платье из лощёного шёлка, отливающего чёрным, в шаровары, верхнее платье из синей тонкой парчи и нижнее светло-коричневое платье на тёмно-красной подкладке, взяв в руки чашу, подошёл к принцу Накацукасакё. Тадаясу был высок ростом, обладал благородной внешностью, его изысканное обращение очаровывало, как тонкий аромат. Он протянул чашу принцу Накацукасакё. Накацукасакё был того же возраста, что и Тадаясу: обоим было по двадцать три года.

— Как в прошлый раз, — сказал он и без промедления выпил три чаши.

«Прекрасно! — глядя на него, подумал Масаёри. — Кому он достанется в зятья?».

— Чем тебя угощу? [38] Прим.18 гл. XIII: «Чем тебя угощу?» — цитата из сайбара «Наш дом», где говорится о приёме жениха. — пропел левый министр Тадамаса, замечательно аккомпанируя себе на цитре.

Принц Сикибукё удивлённо взглянул на него и рассмеялся, потому что ему пришла в голову та же самая мысль. Накацукасакё с чашей в руках исполнил танец, а затем подошёл к Масаёри. Тадаясу же занял место за своим дядей, принцем Мимбукё.

Выпив чашу, Масаёри сказал:

— Что же это меня, согнутого пополам старика, заставляют плясать, а другие ни с места!

Тогда поднялся Судзуси и исполнил танец. Другие гости тоже замечательно танцевали.

После этого Четвёртый принц, одетый в платье из лощёного шёлка, отливающего красным, в шаровары и верхнее платье тёмно-зелёного цвета, в китайское платье из узорчатого шёлка белого цвета на зелёной подкладке, с чашей в руке приблизился к принцу Хёбукё. Это был рослый, несколько полный юноша, с белой кожей, очень красивый. Принц Хёбукё выпил вина и, танцуя, подошёл к Судзуси. Тот взял чашу и опять передал её принцу Тадаясу. Четвёртый принц занял место за Тадаясу. Он жил в императорском дворце. Ему было двадцать два года.

Правый министр сказал:

— Сейчас можно нарушить порядок исполнения танцев. Пусть каждый танцует, что хочет!

Поднялся старший советник министра Тадатоси и начал танцевать «Многие лета». Музыканты замечательно ему аккомпанировали.

— Танец «Многие лета» ‹…›, — промолвил Масаёри. — Когда смотришь на это пожелание такой долгой жизни, как у журавлей, забываешь о собственной старости.

Шестой принц, одетый в тёмно-красное платье из лощёного шёлка, в верхнее платье и шаровары белого цвета на розовой подкладке, в нижнее платье красного цвета с чёрным отливом на голубой подкладке, подошёл с чашей к левому министру. Принц был очень небольшого роста, настолько полный, что руки его казались короткими; но он был очень мил. Принцу было двадцать лет. Он жил в усадьбе Масаёри. Тадамаса, не отнекиваясь, как всегда выпил много и передал чашу сыну, Тадатоси, который выпил в свою очередь. Шестой принц исполнил свой танец.

— Ну-ка, подыграйте мне, — сказал главный архивариус, занимавший одновременно должность советника сайсё, музыкантом, аккомпанирующим обычно в «Обезьянних плясках», и начал «Танец черепах». [39] Прим.19 гл. XIII: «Танец черепах» в исторических источниках не упомянут. Вероятно, такого танца не существовало, и архивариус импровизировал, подражая движениям животного. Все без исключения дружно смеялись и с явным удовольствием смотрели во все глаза на танцующего.

Восьмой принц, одетый в верхнее платье и шаровары светло-синего цвета, в платье бывшего тогда в моде красного цвета и в белое нижнее платье на розовой подкладке, преподнёс чашу левому министру. У него был очень благородный вид. Он был молод, и лицо дышало простодушием. Ему было семнадцать лет.

— Пожалуйста, не пейте много, одну чашу за другой, — сказал он министру и сделал несколько танцевальных фигур.

Министр принял чашу и передал её советнику сайсё, который только что так смешно исполнял «Танец черепах». Когда он выпил и исполнил танец, Канэмаса заявил:

— Я знаю только одну фигуру, — и сделал несколько па из «Танца птиц». [40] Прим.20 гл. XIII: «Танец птиц» ( «Тори-маи» ) — танец из репертуара гагаку .

В это время из шатра Правой личной императорской охраны показались танцовщики в костюмах павлинов, а из шатра Левой охраны — другие, в костюмах журавлей. Присутствующие потребовали исполнить «Танец птиц», что танцовщики в костюмах и сделали под аккомпанемент музыки, после чего генерал протанцевал его ещё раз с начала до конца.

В это время Десятый принц, младший сын высочайшей наложницы Дзидзюдэн, которому было всего четыре года, появился с чашей в руках. Волосы его расчёсаны на пробор, лицо белое, он был очень красив, этот толстенький мальчик, одетый в платье из тёмного узорчатого шёлка, в штаны на подкладке, верхнее платье красного цвета с чёрным отливом, на голубой подкладке, рукава которого были подвязаны тесёмками. Дед его и старшие братья стали спрашивать принца:

— Кому же эта чаша? Не мне ли?

— Нет, нет, — отвечал малыш, и подойдя к Канэмаса, преподнёс чашу ему. Генерал наклонился к ребёнку, поднял его и посадил к себе на колени. Канэмаса принял чашу и увидел, что на ней рукой Дзидзюдэн, ещё более красивым, чем обычно, почерком было написано:

«Если одна только ночь

Тянется долго,

То какой бесконечной