ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ УЦУХО-МОНОГАТАРИ часть 1

Итак, Накатада покинул императорский дворец и прибыл в усадьбу на Третьем проспекте. Мать его была в домашнем платье. Она только что вымыла волосы и когда Накатада поднялся на веранду, как раз сушила их.

— Ну как? — спросила она. — Кто победил в соревнованиях?

— Левые выиграли, — ответил сын.

— Как жаль! — вздохнула госпожа. — Я надеялась, что победит правая команда, и здесь соберётся много гостей. Очень жаль, что выиграли левые.

— Ты меня обижаешь, — упрекнул её Накатада. — Ты должна была бы радоваться, что победила команда той стороны, в которой служу я. Ты любишь меня меньше, чем отца.

— По правде говоря, я очень рада тому, что победила твоя сторона, — засмеялась госпожа. — Но я старалась устроить пир, а теперь мне грустно, что к нам никто не придёт.

— Все чины Левой императорской охраны, начиная с самого генерала, собрались во дворце ‹…›, — принялся рассказывать Накатада. — Нынешний праздник во дворце замечателен, несравненен. Левая охрана победила и сейчас затеяла небывалое, Правая охрана, как всегда, в ударе, обе команды-соперницы очень своеобычны. Левая команда-победительница превзошла самое себя в изобретении развлечений. Во дворце собрались все знаменитые танцовщики и музыканты-виртуозы из Музыкальной палаты исполняют различные пьесы. Я, глядя на всё это, пожалел, что наслаждаюсь один, и вот приехал за тобой!

— Как же я увижу то, что исполняется перед императором? — удивилась его мать.

— Я всё устрою так, что ты сможешь всё хорошо видеть, — стал уверять её Накатада. — Думаю, что такая музыка звучит только в раю Чистой земли. Мне очень хочется, чтобы ты полюбовалась этим зрелищем. Поедем, собирайся побыстрее!

— Мне кажется, что это всё-таки неразумно, — колебалась она. — Потом, я в нерешительности: что подумает об этом твой отец?

— Мы об этом никому не скажем. Ни о чём не беспокойся. Поехали скорее, — торопил её Накатада.

— Как это ни безрассудно, после твоих рассказов мне захотелось взглянуть на праздник.

— Почему ты мне не доверяешь? Разве я стал бы подбивать тебя на какое-нибудь сумасбродство? Право, досадно. Уж настолько-то я разбираюсь в жизни. Поспеши же! Выбери красивое платье, оденься так, чтобы все изумились, увидев тебя.

— Если хорошенько поискать, то платье, какое тебе хочется, я найду. А где же мне взять другое лицо? И не помню, куда это я его заложила, — пошутила госпожа.

— У нас есть время, чтобы хорошенько поискать. Что ж, на поиски!

— Займёмся приготовлениями… — говорила госпожа и спешно сушила волосы. — Ты, кажется, чем-то озабочен, но не говоришь…

— Мне жаль, что соревнования окончились таким образом. Меня самого поражение правой команды радует, но для отца ничего радостного в этом нет, и больше всего ему обидно, что правая команда проиграла всего одно очко. Потом мне стало досадно, что ты не видишь праздника. Возьми с собой дам, которые помогали тебе в приготовлении пира на случай победы правой стороны. Садитесь все в экипажи, а я поеду верхом.

Кроме экипажа генерала, украшенного листьями пальмы арека, Накатада велел приготовить ещё три экипажа для сопровождающих дам и сказал Кунитоки, помощнику главного конюшего:

— Выбери в конюшне самую лучшую лошадь, вели её оседлать и выведи во двор.

— Говорят, что существуют так называемые кони-драконы, но для вас я приготовлю лошадь, которая ни в чём им не уступит. Таких лошадей найдёшь только в императорских конюшнях, — сказал тот.

— Ты сам пас коней в поле ‹…› — сказал Накатада.

— Приближается время осмотра лошадей, для конюшен нужно будет отбирать из тех, которые пасутся на пастбищах в провинциях, — ответил Кунитоки.

— Бывает, что лошадей слишком много… — заметил Накатада.

‹…›

— На этой лошади я и поеду, — решил Накатада. — Приготовь её.

— Похоже, что вы так и остались непостоянным в душе, — усмехнулся тот. —

Вижу на вас

Тонкое летнее платье.

Осень пришла,

И пора бы

Другую одежду надеть [723] Прим.50 гл. XI: Стихотворение построено на омонимах: суки — «тонкий» и суки — «повеса», аки — «осень» и аки — «быть пресыщенным», курэ (от ки ) — «приходить» и курэ — «клониться к закату». В стихотворении Кунитоки намекает на любовь Накатада к Фудзицубо. .

Подул ветер, и Накатада, собираясь возвратиться в дом, произнёс:

— Осень настала.

Ночью прохладной

Пускаюсь я в путь.

А одежда для смены

Так же тонка, как и раньше [724] Прим.51 гл. XI: Стихотворение построено на тех же образах и омонимах, что и предыдущее, а кроме того, использует омонимы: тати — «отправляться в путь» и тати — «кроить одежду». .

— Но если говорить серьёзно, как мне снарядить для вас лошадь? — спросил Кунитоки.

— Возьми седло уцуси. Прочее снаряжение не соответствовало бы случаю [725] Прим.52 гл. XI: Не совсем ясно, что значит уцуси ; по-видимому, связано с уцусима (сменные лошади, которых давали чиновникам во время служебных поездок). Предполагается, что седло уцуси — либо седло на этой лошади, либо седло, сделанное по китайскому образцу. .

— В свите все едут без седла уцуси. Если на вашей лошади будет это седло и вы поскачете быстро, за вами трудно будет поспеть, — заметил конюший.

— Для сопровождающих сойдут обычные сёдла, — велел Накатада. — Я хоть человек незаурядный, но этого ещё не признают, поэтому веду себя осмотрительно ‹…›.

В конюшне у Кунитоки было тридцать с лишним лошадей, но ни одна из них не могла сравниться с лошадью, подаренной Накатада в Фукиагэ. Кунитоки взял седло уцуси, оседлал эту лошадь и вывел её.

Тем временем госпожа высушила волосы и расчесала их гребёнкой, надела платье из узорчатого шёлка с цветочным рисунком, белое платье со шлейфом с тёмно-синими узорами и парадное китайское платье. Поскольку было прохладно, она надела кроме того накидку из узорчатого лощёного шёлка, красное платье и тёмно-фиолетовое платье. Наряд её был великолепен. «Никаких роскошных платьев не нашла, пришлось одеться вот во что», — сказала она. В сопровождении шести дам, четырёх юных служанок и двух низших прислужниц она появилась на коленях на веранде.

Когда Накатада увидел мать при свете факелов, горящих во дворе, он был ослеплён её красотой. Волосы её немного курчавились и были такие длинные, что когда она стояла во весь рост, они стелились по полу на два сяку. Только что вымытые и расчёсанные, они покрывали всю спину. Госпожа была хорошего роста и на редкость стройна, никто в этом мире не мог сравниться с ней. О красоте лица говорить не приходится. Накатада показалось, что перед ним Фудзицубо, и забыв, что это его мать, он думал: «Это небожительница какая-то, которая спустилась на землю!»