Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

Да, этой старухе не привыкать устраивать любовные дела и скандалить у казенных домов.

Ван открыла свое заведение и принялась суетиться у чайного котла. Тут она заметила Симэнь Цина. Он опять сновал взад и вперед, а потом откинул бамбуковую занавеску, вошел в чайную и уставил неподвижный взгляд на дом У Чжи. Хозяйка же знай себе мешала угли и не выходила к посетителю, притворившись, будто его не замечает.

— Мамаша, две чашки чаю, — крикнул Симэнь.

— А, это вы пожаловали, сударь, — протянула старуха. — Давненько вас не видала. Присаживайтесь, прошу вас.

Вскоре хозяйка вынесла две чашки крепкого чаю и поставила на стол.

— Выпейте со мной чайку, мамаша, — предложил Симэнь.

— К чему же это мне с вами пить, сударь? Ведь я даже тени вашей зазнобы не напоминаю, — захихикала старуха.

Симэнь рассмеялся.

— А чем, скажи мне, торгуют твои соседи? — спросил он.

— Продают поджаренные пампушки, вяленое мясо удава, мясные пельмени, фаршированные клецками; начиненные лапшей и устрицами пирожки, остро наперченные сласти и крутой кипяток.

— Ах ты, сумасбродная старуха! — засмеялся Симэнь. — Одни глупости у тебя на уме.

— Почему же глупости? Каждый по-своему с ума сходит.

— Я тебе серьезно говорю. Если они в самом деле хорошо пекут, я взял бы у них полсотни лепешек.

— Купить желаете — обождите. Скоро придет хозяин. Зачем же вам самому-то к ним ходить?

— Ты права, мамаша.

Симэнь Цин выпил чаю, посидел немного и вышел.

Старуха долго еще суетилась у котла, но глаз не спускала с Симэня. А тот все прохаживался у чайной. То на восток посмотрит, то на запад обернется. Так он прошелся туда и обратно несколько раз и опять очутился у чайной.

— А, господин Старший! Давненько не заглядывали! Можно с удачей поздравить?

Симэнь Цин рассмеялся, достал лян серебра и протянул хозяйке.

— Возьми! Это тебе на чай. — К чему ж так много? — Бери, не стесняйся.

«Наконец-то он мне попался! — подумала старуха и взяла серебро.

— Он мне еще за пристанище выложит!» И она обратилась к гостю: — Вижу, жажда вам покоя не дает. Может, чайку выпьете? Авось и пройдет.

— А ты откуда знаешь, мамаша?

— Да неужто трудно догадаться? Исстари говорят: войдя в дом, не спрашивай о житье-бытье, а загляни хозяину в глаза, и сам все поймешь. Сколько мне на своем веку приходилось отгадывать и не таких загадок!

— У меня дело сердечное, — продолжал Симэнь. — Догадаетесь, пять лянов поднесу.

— Не нужно семи пядей во лбу — дело тут ясное. Нагнитесь-ка, сударь. Что я вам на ушко скажу. Моя соседушка вам покоя не дает. Ведь верно говорю?

— Ты, мамаша, и точно умом посоперничаешь с Суй Хэ, смекалкой превзойдешь Лу Цзя. Откровенно говоря, я и сам не знаю, что со мной. Как угодил тогда в меня этот шест, как взглянул на нее, так она у меня будто и сердце, и душу отняла. Днем и ночью предо мной стоит. Ни пить, ни есть не могу. Ко всему охота пропала. Не поможешь ли как-нибудь, мамаша?

— Сказать вам всю правду, сударь, — Ван захихикала. — Я так же чаем торгую, как черт стражу отбивает. Чтобы не соврать, когда ж я в последний раз от чаю выручила? Да года три назад в десятой луне третьего дня, когда снег выпал. И вот до сих пор не везет. Только то да се — тем и кормишься.

— Что это значит — то да се? — поинтересовался Симэнь.

— Тридцати шести лет я осталась без мужа. Жить нам с малолетним сыном было нечем. Сперва сватала, потом вещи перепродавала. И роженицам помогала, и повивальной бабкой по домам ходила. При случае любовников свожу, тайные свидания устраиваю. Прижиганием и иглами болящих пользую. Случалось, и приворовывала…

— Вот не знал! — недослушав старуху, Симэнь, улыбнулся. — А ты, оказывается, на все руки! Устрой мне свиданье с этой пташкой, дам десять лянов на гроб.

Старая Ван расхохоталась.

О том же говорят и стихи:

Если хотите узнать, что за план придумала старуха и что случилось потом, приходите в другой раз.

Так вот, поведал Симэнь Цин старухе Ван о своем страстном желании встретиться с пташкой и говорит:

— Если устроишь встречу, десять лянов не пожалею.

— Послушайте, что я вам скажу, — начала старуха. — Всего труднее улучить момент для изъявления благосклонности. Спросите, что это значит? А то, что теперь обыкновенно называют тайным свиданием. Чтобы его устроить наверное, необходимо: обладать внешностью Пань Аня, мощью ишака, богатством Дэн Туна, [114] Дэн Тун был любимым сановником ханьского государя Вэнь-ди (правил с 180 по 157 г. до н. э.). Император подарил ему Медную гору в провинции Сычуань и разрешил чеканить монеты, что и принесло Дэн Туну несметные богатства. Его имя стало нарицательным. быть молодым да покладистым, но в то же время и напористым, вроде иголки в вате, и, наконец, располагать досугом.

— Не скрою, мамаша, я обладаю всеми этими качествами. Пусть я не так красив, как Пань Ань, но и недурен собой. С молодых лет перебывал я во всех веселых домах города и готов похвастаться выносливостью. Мощь у того самого, что у громадной черепахи. Может, я и уступаю Дэн Туну, но состояния моего вполне хватит на жизнь. Я самый терпеливый человек. Ударь меня хоть четыре сотни раз, руки не подыму. Наконец, у кого столько досуга, как у меня? Будь я занят, я б не смог так часто тебя навещать. Устрой мне свиданье, щедро награжу. Когда Симэнь выложил все свои намерения, Ван продолжала:

— Да, дорогой мой, все это хорошо. Но потребуется еще одно условие. Оно-то и может оказаться главной помехой.

— Какое же?

— Не обижайтесь, если скажу прямо. В таком деле нельзя деньги жалеть. Бывает, до последнего медяка истратишься, но ничего не выйдет. А вы, сударь, знаю, скуповаты, не больно щедро раскошеливаетесь.

— Это пустяки. Я готов делать все, что ты скажешь.

— Если не пожалеете серебра, могу предложить вам такой искусный план, который наверняка приведет к встрече с пташкой. Так вы согласны во всем меня слушать, сударь?

— Что бы ни было, все буду по-твоему делать. Что ж это за план?

— Сейчас уж поздно. Вам пора домой. А вот через полгодика или, скажем, месяца так через три заходите, тогда и потолкуем, — засмеялась старуха.