Танские новеллы

— Это собственный дом тетушки? — обратился юноша к красавице.

Та улыбнулась и не ответила, перевела разговор на другую тему. Вскоре подали чай и редкостные фрукты. Не успели они закончить трапезу, как вдруг примчался какой-то человек и, осадив взмыленного иноходца, сказал:

— Старая госпожа внезапно опасно заболела, лежит без сознания. Немедленно возвращайтесь!

Красавица обратилась к тетке:

— Сердце мое в тревоге. Я поскачу верхом на коне домой, а потом пришлю лошадь обратно, а вы приедете с моим господином.

Юноша настаивал на том, чтобы сопровождать ее, но тетка и служанка в один голос начали уговаривать его остаться и даже загородили ему дорогу.

— Старуха, наверное, уже умерла; вы должны остаться и обсудить со мной, как устроить похороны, чтобы помочь ее дочери в беде. К чему вам торопиться?

Так и задержали его. Потом стали обсуждать, что потребуется для похорон и жертвоприношений. Вечерело, а лошадь все не присылали.

— Почему никто не едет? — удивлялась тетка. — Вы бы, сударь, поспешили вперед, чтобы разузнать, а я приеду вслед за вами.

Юноша тотчас же отправился. Он доехал до старого дома; ворота оказались наглухо запертыми и запечатанными. Изумленный юноша обратился с расспросами к соседу. Тот ответил:

— Собственно говоря, это помещение госпожа Ли снимала в аренду, договор уже кончился, и старуха выехала отсюда еще две ночи назад.

— Куда же она переехала? — спросил юноша.

— Не сказала куда.

Юноша собирался тотчас же отправиться в Сюаньян, чтобы расспросить тетку, но уже совсем стемнело, и это помешало ему выполнить свое намерение. Тогда он снял с себя платье и обменял его на еду: в ночлежном доме взял на ночь постель и улегся спать. Гнев его был так велик, что до самого утра он не смог сомкнуть глаз. Едва забрезжил свет, как он оседлал осла и отправился к тетке красавицы. Долго стучал он в ворота; никто не отзывался. Несколько раз принимался он кричать. Наконец вышел какой-то слуга. Юноша тревожно спросил его о старой госпоже.

— У нас нет такой, — ответил тот.

— Да ведь еще вчера вечером была здесь, почему вы скрываете ее? — возмутился юноша и поинтересовался: — Чей же это дом?

— Сановника Цуя, — ответил слуга. — Вчера какой-то господин нанял это помещение, он говорил, что ожидает прибытия родственника издалека. Еще не стемнело, как все уехали.

Охваченный горем, юноша просто потерял голову; тут только он понял, что его обманули. Совершенно убитый, вернулся он в свое старое жилище на улице Бучжэнли.

Хозяин дома пожалел его и принес ему поесть, но юноша был так потрясен происшедшим, что три дня не принимал пищи и очень тяжело заболел; дней через десять ему стало совсем плохо. Хозяин боялся, что он уже не поднимется, и перевез его в похоронное бюро.

Прошло некоторое время. Люди из этого похоронного бюро пожалели юношу и стали в складчину кормить его. Постепенно бедняга начал вставать, опираясь на палку. С тех пор почти каждый день хозяин этого похоронного бюро посылал юношу сопровождать похоронные процессии, заставлял его носить траурный балдахин; того, что юноша зарабатывал, ему как раз хватало на жизнь.

Прошло несколько месяцев, юноша совсем окреп. Всякий раз, слыша траурные песнопения, он скорбел о том, что не умер, разражался рыданиями и долго не мог успокоиться. Возвращаясь с похорон, он повторял погребальные песни. Юноша был очень талантлив; в скором времени он так преуспел, что певца, равного ему, не находилось во всей столице.

Его хозяин издавна конкурировал с владельцем другого похоронного бюро в восточной части города. В том бюро носилки и дроги были редкой красоты, но зато с похоронными песнопениями дело обстояло плохо. Однако хозяин Восточного бюро, зная, насколько искусен юноша в песнопениях, дал ему двадцать тысяч и переманил его к себе. Старые друзья и клиенты этого хозяина, увидев способности юноши, научили его новым мелодиям и всячески поощряли его. В этих тайных занятиях прошло несколько недель.

Как-то в споре один из владельцев бюро предложил другому:

— Давай устроим выставку похоронных принадлежностей на улице Тяньмынь, чтобы сравнить, у кого товары лучше. Потерпевший поражение платит штраф в пятьдесят тысяч, чтобы покрыть расходы на угощение. Что вы на это скажете?

Сговорились, тотчас же составили договор, для гарантии заверили его печатями и устроили выставку. На это необычное зрелище собралось видимо-невидимо народу, толпа достигала нескольких десятков тысяч человек. Надзиратель квартала доложил об этом начальнику городской стражи, начальник городской стражи довел до сведения градоправителя столицы. Горожане сбежались со всех сторон, в домах почти не оставалось людей. Смотр начался утром и продолжался до полудня.

Западное похоронное бюро оказалось в проигрыше — и дроги, и носилки, и похоронные принадлежности оказались много хуже товаров соперника. Вид у владельца Западного бюро был очень смущенный. Тогда он установил помост в южном углу помещения, на который поднялся длиннобородый старик с колокольчиком в руках. Несколько человек встали позади него. Старик расправил бороду, поднял брови, сложил руки на груди, поклонился и запел похоронную «Песню о белом коне». Уверенный в своей победе, он оглядывался по сторонам, как будто бы вокруг не было достойных его. Все дружно хвалили исполнителя, который считал, что он единственный в своем роде и никто его превзойти не может. Владелец Восточного бюро установил помост в северном углу. Вскоре на него поднялся молодой человек в черной шапке, в окружении шести человек с опахалами. Это был наш юноша.

Оправив одежду и спокойно оглядевшись, он начал петь высоким гортанным голосом; пел он исключительно хорошо. Это была траурная песнь «Роса на стеблях»; чем выше он брал ноты, тем чище звучал его голос; эхо отдавалось в рощах; еще не замерли последние звуки, а слушатели уже стали покашливать, еле сдерживая слезы.

Владелец Западного бюро, осмеянный толпой, еще больше сконфузился; он потихоньку выложил деньги и незаметно скрылся. А толпа вокруг стояла как завороженная, никого, кроме певца, не замечая.

Незадолго до этого был оглашен императорский указ, по которому начальникам пограничных областей предписывалось раз в год прибывать ко двору; называлось это «представлением докладов». С этой целью как раз в это время в столицу приехал и отец юноши. Вместе с другими сановниками одного с ним ранга он переоделся и тайком отправился поглядеть на необычную выставку. С ним был старый слуга — зять кормилицы пропавшего сына. По манерам певца и его голосу слуга сразу узнал юношу, но не осмелился сказать об этом и заплакал горькими слезами.

Пораженный этим, правитель области Чанчжоу стал расспрашивать слугу, но тот сказал только: