Пэн Сюэ - Троесловие

Шан Ян посмотрел на это, разволновался и увеличил награду до пятидесяти лянов золота. Тут уж люди еще больше засомневались, однако наконец один дюжий мужчина не удержался перед соблазном получить пятьдесят лянов золота. Он подумал, что ради таких денег— обманут или нет— надо попробовать. Окруженный толпой, он легко перенес столб от южных ворот к северным. Шан Ян действительно не обманул и тут же отдал этому молодцу обещанную награду!

«И вправду дал!», «Шан Ян и впрямь делает то, что говорит», «Ах, как жалко! Я тоже мог перенести!», «Это все я виноват, что не верил ему! Иначе я бы тоже мог получить эти деньги». Люди без конца изумлялись, сожалели об упущенной возможности и одновременно начинали верить Шан Яну.

Шан Ян приобрел авторитет среди народа, теперь ему намного сподручнее было проводить политические реформы. Люди знали, что он держит свое слово, поэтому не смели бросать вызов новым законам.

Однако некоторые знатные и влиятельные люди тогда подумали: «Реформы Шан Яна только для простолюдинов; если мы, высокопоставленные чиновники, пойдем против закона, наверняка он не посмеет ничего сделать. Ему придется выказывать нам уважение». Среди этих людей неожиданно оказался и наследный принц! Он и впрямь нарушил новый закон.

Как же тут поступить? Принц нарушил закон, если его наказать, то кто же потом наследует престол? Если его не наказывать, как же вернуть народу Поднебесной веру в силу и действие новых законов? Несмотря на большой риск, Шан Ян сурово наказал учителей принца и тех чиновников, которые подали ему идею.

Народ увидел, что даже учителя принца не могут избежать наказания по новым законам, и больше никто не решался нарушать их. Царство Цинь после проведения реформ крепло и процветало.

Однажды солнечным днем ватага ребят веселилась за городом. От хохота и возни птицы в лесу всполошились и улетели.

Дети вышли к широкой дороге, они уже несколько подустали, и один парнишка воскликнул:

– Я так хочу пить! Вот бы нам встретился ручеек!

– Вот бы найти сочные фрукты! Можно и жажду утолить, и полакомиться, – добавил другой, сглотнув слюну, и все рассмеялись.

Вдруг один из ребят закричал:

– Смотрите! Сливовое дерево!

Все обернулись в ту сторону, куда он указывал, и действительно увидели высокое сливовое дерево, росшее у дороги. И все оно было усыпано красными спелыми сливами!

Дети воодушевились и с радостными криками помчались к сливовому дереву. Плоды сверкали на солнце, как агаты. Однако один мальчик продолжал невозмутимо стоять, как будто аппетитные фрукты ничуть его не привлекали.

Приятели оставили его далеко позади, никто уже не обращал внимания на его странное поведение, Лишь один прохожий заметил это, подошел к нему и спросил:

– Малыш, разве ты не любишь сливы?

– Конечно, люблю, – последовал ответ.

– Тогда почему ты не идешь их собирать вместе с товарищами? – удивился прохожий.

Мальчик улыбнулся и тоже задал вопрос:

– Это большое сливовое дерево, к тому же ничье, оно растет у дороги. Как, по-вашему, здесь часто кто-нибудь ходит?

– Конечно, это главная дорога, я часто хожу по ней, – сказал прохожий.

– Почему же дерево сплошь покрыто сливами, отчего никто их не срывает? – продолжал мальчик.

– Точно! Почему же? – прохожий был озадачен.

– Думаю, плоды у этого дерева или горькие, или кислые!

И правда, только что с азартом забравшиеся на дерево и сорвавшие сливы ребята рассерженно и разочарованно крикнули стоявшим внизу товарищам:

– Сливы горькие!

Прохожий изумился, он и подумать не мог, что этот малыш так смышлен.

Ребенка звали Ван Жун, а когда он вырос, то стал одним из семи мудрецов из Бамбуковой рощи [21] Семь мудрецов из бамбуковой рощи (Цзи Кан, Жуань Цзи, Сян Сю, Жуань Сянь, Лю Лин, Шань Тао, Ван Жун) были известны своей критикой в адрес придворных ханжей, увлекались даосской философией и легкомысленно относились к нормам конфуцианской морали. Вошли в историю как выдающиеся литераторы и философы. периода Вэй-Цзинь (220–420 гг. н. э.).

Человеколюбие и справедливость,

Обряд, знание, верность,

Сии пять добродетелей Не должны быть смешиваемы.

Человеколюбие, справедливость, благопристойность, мудрость, честность— эти пять добродетелей очень важны, нельзя ни в коем случае от них отступаться.

В период Чуньцю жил человек, которого звали Юй Боя, в молодости он был очень умен и любознателен, играл на цитре и учился этому у выдающегося музыканта, поэтому был настоящим мастером этого дела. Но все же он был недоволен своей техникой исполнения. Когда об этих переживаниях и сомнениях Юй Боя узнал его учитель, он взял юношу с собой в плавание по Восточно-Китайскому морю на остров Пэнлай, чтобы тот насладился прекрасными картинами природы и вслушался в плеск морских волн.

Перед глазами Юй Боя вздымались волны, летали птицы, чьи песни ласкали слух. Горы, покрытые лесами, цветы и травы вокруг – юноша словно попал на сказочный остров. В ушах его зазвучала гармоничная музыка природы. Не в силах сдерживаться, юноша взял инструмент и стал играть, мелодия лилась сама по себе, красота природы сплелась со звуками цитры. Юй Боя постиг неизведанные ранее границы, и учитель удовлетворенно сказал, что теперь-то он всему научился.

Однажды Юй Боя отправился на лодочную прогулку, но вдруг налетела страшная буря, и команда быстро увела лодку в укрытие под скалу. Когда ливень утих, Юй Боя почувствовал, что среди гор звучит особая волнующая мелодия, и он тут же заиграл на цитре.

Вдруг струна порвалась. Он поднял голову и увидел на обрыве дровосека, который внимательно его слушал.

Юй Боя был удивлен и громко крикнул:

– Позвольте спросить, как вас зовут? И как же вы здесь оказались?

Дровосек ответил:

– Ваш покорный слуга, Чжун Цзыци, я заготавливал дрова, и дождь здесь меня задержал. Внезапно я услышал звуки цитры и невольно заслушался!

Юй Боя обрадовался:

– Раз уж ты слушал, то можешь ли сказать, что за мелодию я только что играл?

– То, что вы только что играли, – это восторг от увиденного пейзажа, гор после дождя, цитра звучала именно так! – ответил Чжун Цзыци. – А еще я услышал в вашей мелодии звук бегущей среди гор реки.

Юй Боя был потрясен и взволнованно сказал:

– Ты понимаешь музыку! Ты мой настоящий друг! Мелодия, которую я только что играл, пусть называется «Высокие горы, текущие воды».

Сказав это, он жестом пригласил Чжун Цзыци поклониться зеленым горам.

С тех пор они стали лучшими друзьями. Когда же Чжун Цзыци умер, Юй Боя был подавлен горем и разбил свою любимую цитру перед могилой Чжун Цзыци со словами: