Екатерина Рябова (сост.) - Аокумо - Голубой паук. 50 японских историй о чудесах и привидениях

Проснулась ведьма и видит, что все моти съедены.

— Так-так. Пока я спала, божество огня полакомилось моими моти. Ну, что же теперь поделаешь. Пора спать. Где бы мне сегодня устроиться на ночлег, на чердаке или, может быть, в теплом котле?

Сандзюро зашептал:

Тем временем Сандзюро потихоньку спустился с чердака. Ведьма спала крепко и звучно храпела на весь дом. Тогда Сандзюро взял тяжелый камень, закрыл котел большой крышкой и придавил сверху камнем.

Ведьма проснулась и сонным голосом сказала:

— Что за шум? Птицы, не пойте, еще слишком рано. А Сандзюро тем временем набросал вокруг котла хвороста и двумя камешками высек огонь. Ведьма опять пробормотала:

— Что за шум? Птицы, не пойте, еще слишком рано. Огонь стал разгораться, и костер затрещал.

— Что за шум? Птицы не пойте, еще слишком рано, — вновь сказала ведьма, зевнула, а потом истошно завопила:

— Ой, ой, горячо! — но как она ни пыталась выбраться наружу, тяжелый камень накрепко придавил крышку. Так ведьма и погибла.

Когда Сандзюро рискнул, наконец, открыть крышку котла, он обнаружил там лишь огромного мертвого паука.

Давным-давно в одной деревне жил жадный молодой парень. Настала ему пора брать в дом жену. Но жадность его не знала границ, хочу, говорит, жену, чтобы и маковой росинки в рот не брала. Идет время, а жены, которая бы ничего не ела, ему никак не сыскать.

Но однажды случилось вот что. В деревню пришла девушка несравненной красоты и сказала:

— Я могу работать и маковой росинки в рот не брать. Возьми меня в жены.

Жадина от всей души обрадовался и тут же ввел ее в свой дом женой. И правда, целый день жена хлопочет, работает, а в рот и маковой росинки не берет. Да к тому же стоит мужу подумать, например: «Вот бы сегодня поесть лапши-соба», вернется домой, а лапша уже стоит на столе, только подумает: «Вот бы жареной рыбы поесть», возвращается домой, а рыба уже над огнем дымится. Ну и счастье привалило!

Но радовался такой чудесной жене он недолго, стали закрадываться у него подозрения. И потому как-то раз он вышел из дома, сказав жене, что идет в горы, а сам тихонько вернулся и заглянул в окошко. Жена, ничего не подозревая, проворно вытащила огромный горшок, насыпала до краев риса и наготовила его столько, что целой семье не управиться. «Неужто, она все это съесть вздумала?» — только успел подумать муж, как жена разложила волосы на пробор, прямо посреди головы открылась широкая-преширокая щель, она навалила туда рису и сразу же прибрала волосы, как было, сделав вид, что и не ела вовсе. Муж, рассвирепев от мысли, что она могла объесть его дочиста, тут же влетел в дом и закричал: «Хорошо же ты меня дурачила!», и, не сходя с места, объявил о разводе, Но жена говорит в ответ, не могу, мол, уйти из дома мужа с пустыми руками, дай мне что-нибудь на память, вот хотя бы только что купленную бочку-фуро. Ладно, говорит муж, отдам ее тебе, а теперь уходи. А жена, выходя из дома, еще раз заглянула внутрь кадки.

— Смотри-ка, какая добротная кадка.

Муж тоже заглянул внутрь. А жена и говорит:

— Может быть, попробуешь хоть разочек влезть.

— Что ж, попробую, — сказал он, залез в кадку, расположился поудобнее. — Ничего не скажешь, отличная кадка.

И тут он пожалел о своем обещании и задумался, нет ли какого-нибудь способа избавиться от жены, не отдавая кадки. Сидит он в кадке, а жадность так и душит его, и вдруг крышка кадки над его головой плотно захлопнулась, и кадка, раскачиваясь, поднялась в воздух, словно взлетела. Муж удивился, стучит кулаками в крышку, кричит, бьется — ничего не получается. А жена, приняв облик чертовки, подхватила кадку с мужем и быстро, словно ветер, помчалась по горной дороге.

Муж устал стучать, сидит на дне и думает, в какую же переделку попал. Наконец, он почувствовал, как кадка шлепнулась о землю.

— Эй, я схватила человека, бегите сюда быстрее! — крикнула чертовка, сев на крышку кадки.

— Куда вы все подевались? Я вкусную человечинку принесла.

Чертовка положила тяжелые камни на крышку кадки и пошла искать чертей. Муж тем временем, собрав все свои силы, стал мало-помалу сдвигать крышку с места и, наконец, выбрался из кадки и побежал вниз по горной дороге. Добежал он до болота, поросшего полынью и ирисами, засел в нем и затаил дыхание. Через некоторое время набежала толпа чертей и чертовок, и с криками: «Человечьим духом пахнет!», — стали рыскать вокруг да около и, наконец, подошли к болоту, где прятался беглец.

— Эх, жаль, заросло здесь все полынью да ирисами. Ведь только дотронется черт до полыни или ириса, как тотчас растает, — запричитали черти и отправились восвояси несолоно хлебавши.

С тех пор в мае месяце на крыши домов люди стали класть полынь и ирисы, чтобы изгонять чертей.

Случилось это давным-давно. В одном горном храме жили настоятель и мальчик-послушник Кондзо. Как-то раз Кондзо отправился в горы собирать каштаны. Чем дальше он шел, тем крупнее становились каштаны. Мальчик, сам не свой от радости, все собирал и собирал каштаны, как вдруг заметил, что забрел в такую глухомань, где ни разу прежде и не бывал.

И тут он услышал, как в зарослях кто-то зашевелился, и оттуда вышла старуха. Подойдя к мальчику, старуха улыбнулась и сказала:

— Мальчик, я младшая сестра матери мужа старшей сестры твоего отца. Сегодня вечером я наварю много сладких каштанов, обязательно приходи на угощение.

Мальчик очень удивился, и так и сяк прикинул, кем же приходится ему старуха, но запутался, так ничего и не поняв. Как бы ни было, она ему вроде бабушки, ну а если так, почему бы и не принять приглашение. Так они и договорились. Старуха опять улыбнулась, да и пошла прочь.

Кондзо обрадовался и, сломя голову, скорее побежал в храм. Вернулся и рассказал обо всем настоятелю.

— Все это выдумки. Это наверняка была горная ведьма, так что идти тебе нельзя. Не ходи.

— Но ведь бабушка приветливо мне улыбалась и все уговаривала, приходи да приходи, говорила. Обещала наварить много сладких каштанов.

— Но ведь она мне приходится бабушкой. А если она и вправду горная ведьма, я от нее убегу. Позвольте мне пойти, — попросил мальчик.

— Ну ладно, если уж так хочешь идти, иди. Я дам тебе амулеты «о-мамори», попадешь в беду, они тебя выручат, сказал настоятель и, достав из ящика три амулета, протянул их мальчику.

— Тогда, настоятель, я пойду, — сказал мальчик и с радостью направился в горы.

— Бабушка, бабушка, это я — Кондзо, пришел поесть каштанов, откройте дверь, — с этими словами он постучался в дом.

— А, пришел. Хорошо, что пришел. Проходи, проходи, — старуха обрадовалась и проводила мальчика в дом.