Владимир Тарасов - Русские уроки японских коанов

Подобно плохим деловым играм, русская модель управления не обеспечивает возникновения игрового момента , из-за чего основной массе народа « не интересно играть по правилам ».

Причина возникновения плохих или не до конца продуманных правил, которые затем спускаются подчиненным для выполнения, лежит всё там же — в невнимании к мелочам и деталями, в недоведении системы правил « до ума ». С одной стороны, это отсутствие привычки к детальному продумыванию, с другой — лень и желание заняться следующим « более срочным » вопросом. А в качестве самооправдания выступает подмена сущего должным : когда кто-то обеспокоенно говорит, что « но ведь в таком случае, они не будут этого делать !» — ему важно отвечают: « Ну как же! Они должны понимать! » То есть слову « не будут » противостоит не слово « будут », а слово « должны »!

Из-за слабого различения сущего и должного нередко возникает и подмена дела разговором о деле . Сам же руководитель нередко является и первым нарушителем собственных правил и установлений.

Естественно, что в таких условиях трудно связывать оценку подчиненных с их реальным вкладом в работу. Этим и объясняется низкая производительность труда .

Таким образом, русская модель управления является раздвоенной пирамидой, где рациональные правила самой деятельности и иррациональная практика оценки действий участников этой деятельности являются достаточно оторванными друг от друга. Образуются две сдвинутые друг относительно друга организационно-поведенческие структуры — пирамиды.

Первая обеспечивает организацию деятельности. Вторая — оценку персонала и соответствующие оргвыводы. Акцент в русской модели управления делается именно на этой второй. Поэтому основные руководящие усилия направляются именно на вторую пирамиду: ведь первая требует большой компетентности и кропотливой работы. А стало быть, ошибки руководителя персонифицируются и его некомпетентность, если таковая имеет место, становится очевидной.

Следствием акцента на вторую пирамиду является перестановка кадров как типичная реакция на деловую неудачу, а волевые качества перевешивают компетентность . Когда приходит новый руководитель, то для устранения необходимости долгого и кропотливого вникания в дела, рискуя к моменту оценки его действий не набрать нужной компетентности, он затевает реорганизацию под флагом: « Раз предыдущие порядки не привели к успеху, нужны порядки новые !»

Реорганизация позволяет не изучать досконально всё, что было сделано до него, поскольку это уже « не актуально ». В устанавливаемых же им самим порядках и правилах он, естественно, компетентен.

В этом способе ухода от необходимости кропотливого изучения деятельности предшественников — основная мотивационная пружина инноваций русских руководителей.

Не обходимся мы и без другой крайности — никаких инноваций, никаких кадровых перестановок — рутинизация в областях, где лакомые куски отсутствуют или хорошо спрятаны, неочевидны для постороннего глаза.

Сказать, что наша модель управления совершенно неэффективна, значит сказать неправду.

Русская модель управления оказывается эффективной в стрессовых условиях , в условиях прорыва, крайней опасности — словом, в неожиданных и экстремальных условиях, в каких она, собственно, и возникла. Вспомним, что для нас и времена года каждый раз сменяют друг друга весьма неожиданно. Но вот для построения конкурентоспособной экономики, для массового производства клиентоориентированных высококачественных товаров и услуг, для построения человекоориентированного государства она не подходит.

Если, говоря словами выдающегося социального технолога Владимира Ульянова-Ленина, постараться « найти ключевое звено, за которое можно вытянуть всю цепь », чтобы перестроить русскую модель управления в более эффективную и совершенную, то таким звеном, несомненно, окажется проблема внимания к мелочам и деталям . Именно из-за невнимания появляются прорехи в организации русскими руководителями любой деятельности, которые временно заделываются волевыми решениями и внесистемным стимулированием, приводя к невысокому качеству, непрочности, ненадежности и нетехнологичности практически во всех делах.

Кстати, именно внимание к мелочам и деталям, понимание, что не решенная « мелочь » сегодня — это « большая проблема » завтра, и отличает взрослое поведение от подросткового.

Все иные недостатки нашего национального характера так или иначе связаны именно с этим качеством. И здесь недостаточно просто лозунга и недостаточно просто решимости. Внимание к мелочам и деталям воспитывается годами, вместе с семейными традициями и общей культурой, а не приобретается в одночасье. Конечно, индивидуальный прогресс определенной части русских людей в этом вопросе возможен при достаточных усилиях, но он непрост.

Известен анекдот про русского разведчика: чтобы скрыть от врага свою национальную принадлежность, выучил язык, научился (извините!) застегивать ширинку не на ходу, научился не бренчать ложкой, размешивая сахар в стакане, научился вынимать ложку из стакана, прежде чем начать пить чай. Но так и не отучился зажмуривать глаз, чтобы ложка, ранее торчавшая в стакане, в глаз не попала!

Можно предположить, что для русского народа замечательным выходом из положения было бы снова пригласить для высшего государственного управления « варягов со стороны » — хоть шведов, хоть американцев, хоть немцев, хоть китайцев… Тогда помимо нефти, газа и металла, экономически актуализируется другой наш подлинно национальный ресурс — изобретательность, нестандартность решений и готовность к пиковым нагрузкам . Но этот рецепт чисто умозрительный, нереалистичный.

Во-первых, наша собственная российская элита обычно занята не « судьбами России », а более важными для себя делами. Так что приглашать варягов некому.

А во-вторых, и это главное — происходит смена поколений, отменяющая все рецепты прошлого.

Врезультате технологической глобализации подрастает новое дигитальное поколение русских людей, которое благодаря компьютеризации и знанию английского языка прекрасно вписывается в мировые пользовательские технологии, а стало быть, и в технологии производственные. Сегодня всякое производство технологически является « сборочным », состоящим из комбинации уже готовых технологий, а вовсе не « производством с нуля », как было когда-то.