Мацуо Басё - По тропинкам севера
- Название:По тропинкам севера
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Азбука
- Год:2007
- ISBN:5-352-02098-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мацуо Басё - По тропинкам севера краткое содержание
Великий японский поэт Мацуо Басё справедливо считается создателем популярного ныне на весь мир поэтического жанра хокку. Его усилиями трехстишия из чисто игровой, полушуточной поэзии постепенно превратились в высокое поэтическое искусство, проникнутое духом дзэн-буддийской философии. Помимо многочисленных хокку и "сцепленных строф" в литературное наследие Басё входят путевые дневники, самый знаменитый из которых "По тропинкам Севера", наряду с лучшими стихотворениями, представлен в настоящем издании. Творчество Басё так многогранно, что его трудно свести к одному знаменателю. Он сам называл себя "печальником", но был и великим миролюбцем. Читая стихи Басё, следует помнить одно: все они коротки, но в каждом из них поэт искал путь от сердца к сердцу.
Перевод с японского В. Марковой, Н. Фельдман.
По тропинкам севера - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Как стемнело, вернулся домой к Тосуй.
6. Есть храм секты Сюгэн — Камёдзи. Получив оттуда приглашение, я пошел поклониться Гёдзя-до [17] Я пошел поклониться Гёдзядо. — Основателем секты Сюгэн был подвижник Эн-но-одзунэ или Эн-но-гёдзя. Всю вторую половину своей жизни он провел отшельником в горах. До сих пор в горах нередко встречаются часовенки с изображением Эн-но-гёдзя, носящие названия Гёдзядо. Эн-но-гёдзя часто изображают обутым в гэта — национальную японскую обувь. Считается, что для путника поклониться ему, а в особенности его гэта, значит испросить здоровья и крепости ног в дорогу. Это служит объяснением последующей хокку.
.
Летом на горе
Поклоняюсь я гэта.
Отправленье в путь!
В этой провинции за храмом Унгандзи когда-то была горня келья настоятеля Буттё.
И даже этот,
Пяти шагов теснее,
Шалаш из веток
Мне строить было б жалко, —
Когда б не дождь порою…
— так, слыхал я, он когда-то написал на скале сосновым углем.
Чтобы взглянуть на развалины этой кельи, я направил свой посох в Унгандзи, и другие охотно мне сопутствовали, молодежь шумно болтала дорогой, и мы неприметно добрались до подножья.
Горы, видимо, тянулись вглубь, дорога вела вдаль лощиной, криптомерии и сосны чернели, мох был в росе, апрельский воздух еще был холоден. Когда окончились десять видов [18] Когда окончились десять видов… — Горы Тояма, где была келья отшельника Бутгё, славилась красотой видов, из которых десять носили особые названия.
, мы перешли мосты и вступили в самые горы. «Когда же, наконец, то место?» Взобрались в глубине на гору, и вот на скале в углублении прислонилась келья. Будто видишь перед собой убежище монаха Сюдзэндзи или пещеру отшельника Ноин-хоси.
И дятел не смог
Пробить в этой келье щель.
О лес в летний день!
Так я написал экспромтом и оставил на столбе.
Потом ходил к камню Смерти [19] Камень Смерти — камень вулканического происхождения, вокруг которого поднимаются одуряющие сернистые пары. Он находится на севере уезда Насу, в десяти японских милях от Куроханэ. Легенда связывает его с Тамамо-но-маэ — см. выше.
. Кандай прислал лошадь. Поводырь попросил написать ему хайку. Трогательное желание!
За луг, вон туда,
Коня поворачивай:
Кукушка поет!
Камень Смерти лежит у горы, где бьет горячий источник. Его ядовитые пары еще не исчезли. Всякие бабочки и пчелы гибнут и так устилают крутом, что подними не видно песка.
В тень и прохладу
Ивы у чистой воды
Возле дороги
Я ненадолго присел,
И вот — уйти не могу…
А в деревне Асино у Дороги, есть «ива у чистой воды» [20] …Есть «ива у чистой воды». — Под этой ивой, по преданию, отдыхал поэт Сайге — см. танка, приведенную в тексте курсивом.
. Некий Тобэ, начальник уезда, не раз уже мне говорил, что хотел бы мне ее показать, и я все думал когда-то придется? — а вот нынче сам стоял под ее сенью.
Уж в целом поле
Посажен рис? Пора мне.
О тень под ивой!
7. Так в сердечном волнении множились дни, но вот я прошел заставу Сиракава [21] Застава Сиракава — прославлена целым рядом поэтов, из которых каждый отмечал свой переход стихотворением. Те из них, которые цитирует Басё, приведены на полях.
, и улеглось мое сердце странника.
Еще в столице
Деревья красовались
В листве зеленой, —
А здесь алеют клены…
Застава Сиракава!
С туманом легким,
Поднявшимся в столице,
Ушел в дорогу,
И вот — осенний ветер…
Застава Сиракава I
К концу приходит
И в Адзума дорога,
И годы, жизни —
И все покрыто снегом…
Застава Сиракава!
И понятно было, что мне захотелось как-нибудь дать знать в столицу. Среди множества прочих эта застава, одна из трех, влечет к себе сердца людей с тонким вкусом. Осенний ветер еще звучал в ушах, алые клены вспоминались взору, но и в зеленеющих ветвях есть также своя прелесть. От белизны ковыля, от цветенья шиповника так и казалось, будто проходишь по снегу. О том, как в старину оправляли шляпу и сменяли одежду, нам ведь записано кистью поэта Киёскэ.
Цветок весенний
На шляпе — вот к заставе
Наряд мой лучший.
8. Вот так, понемногу, пройдя заставу, я переправился через реку Абукума. Слева высятся горы Аидзунэ, справа лежат поместья Иваки, Сома, Михару, и, отделяя провинции Хитати и Симодзукэ, тянутся горы. Шел по местности Кагэнума — Озеро-зеркало, но как нынче день был облачный, то оно отражений не давало. На станции Сукагава я навестил некоего Токю и остановился у него на несколько дней.
Прежде всего он спросил, с чем я прошел заставу Сиракава [22] С чем я прошел заставу Сиракава — имеется в виду стихотворение, написанное при переходе заставы.
. От тягот дальней дороги я устал телом и душой, но виды восхитили мой дух, думы о старине разрывали мне сердце, и хотя не было у меня ясных намерений, но перейти просто так, конечно…
О ты, начало
Прекрасного! Вот север,
Песнь полевая…
Так, прибавив второй и третий стих, я начал рэнку.
Возле жилища Токю, под сенью большого каштана, живет, удалившись от света, некий монах. Вот как бывает в глубинах гор, где собирают каштаны! — подумалось мне, и я написал:
Знак «каштан» слагается из знаков «запад» и «дерево», что связано с «Западным раем», и, по преданию, бодисатва Гёги всю жизнь для посоха своего и столбов жилища употреблял только каштан..
Цветок смиренный,
Людских глаз не влекущий!
Каштан у кровли.
9. Вышел из дома Токю, а там, в пяти ри, поодаль от станции Хахада, есть гора Асакаяма. Это близко от главной дороги. В этой местности много озер. Как приближалось время сбора осоки — трав «кацуми», то я стал спрашивать у людей, что за траву называют они этим словом, но не нашлось никого, кто бы знал [23] Кацуми — старинное наименование одного вида осоки. Благодаря своему двойному значению («кацу ми» — «опять увидеть») на нем часто строились танка. Так как название это старинное, то вопросов Басё никто не понимал.
. Пока я искал озеро, узнавал о нем у людей, обращался ко всем: «кацуми, кацуми…», — солнце скрылось за гребнем горы.
Свернув направо от Нихонмацу, я осмотрел пещеру Куродзука и стал на ночлег в Фукусима
Наутро, с рассветом, я пошел в деревню Синобу, посмотреть на «камень окраски тканей Синобу» [24] Я пошел в деревню Синобу посмотреть на «камень окраски тканей Синобу». — Местность Синобу в древности славилась способом окраски тканей: верхнюю гладкую поверхность камня густо устилали свежими травами, покрывали ее тканью, предназначенной для окраски, и, равномерно нажимая на нее, выдавливали сок трав, который и служил красящим веществом. В то же время на ткани отпечатывался узор спутанных трав. Узор, по имени местности, тоже назывался Синобу. В поэзии эта ткань прославилась благодаря двойному смыслу названия: «синобу» значит «тосковать, томиться любовью», и это делало ее удачным образом для танка.
. Камень в деревушке, вдали, у самого склона горы, наполовину ушел в землю. С деревни сбежались ребятишки и рассказали мне: давным-давно этот камень был наверху на горе, но пришлые люди бесчинно рвали ячмень и терли его о камень, так что здешние жители с досады скатили его в долину, и камень упал верхней стороной книзу. Может статься, оно было и так.
Интервал:
Закладка: