Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.

Разговаривать больше было не о чем, и Фэнцзе, поклонившись госпоже Ван, вышла из комнаты. На террасе ее дожидались экономки, чтобы доложить о делах. Едва она появилась, как они подошли и спросили:

— О чем это вы так долго разговаривали с госпожой? Наверное, утомились!

Фэнцзе ничего не ответила, закатала рукава и остановилась на пороге, заметив:

— Здесь попрохладнее, я постою немного, пусть ветерком обдует. — Она помолчала и добавила: — Вам показалось, будто я слишком долго разговаривала с госпожой? А что бы вы стали делать на моем месте, если бы госпожа вдруг вспомнила все дела за последние двести лет и потребовала объяснений?

Она снова сделала паузу и, холодно усмехнувшись, продолжала:

— Придется теперь быть построже! Пусть жалуются на меня госпоже, я не боюсь! Ничего эти распутные и болтливые бабы не добьются! Служанкам убавили жалованье, а я, видите ли, виновата! А подумали они о том, достойны ли иметь трех служанок?!

Так, сердясь и ругаясь, Фэнцзе отправилась к матушке Цзя. Но об этом мы рассказывать не будем.

Между тем тетушка Сюэ, Баочай и остальные, покончив с арбузом, попрощались с матушкой Цзя и разошлись. Баочай и Дайюй отправились в сад. По пути Баочай пыталась уговорить Дайюй зайти в павильон Благоухающего лотоса, но Дайюй отказалась, сославшись на то, что ей надо купаться.

Дайюй пошла к себе, и Баочай продолжала путь одна. Она зашла было во двор Наслаждения пурпуром, чтобы поболтать с Баоюем и рассеять дремоту, но там царила мертвая тишина, даже два журавля под бананами, казалось, спали. Баочай миновала галерею, вошла в дом и увидела, что в прихожей спят на кровати вповалку служанки.

Обогнув ширму, Баочай вошла в комнаты Баоюя. Он тоже спал, а возле него сидела с вышиваньем Сижэнь. Рядом с ней лежала мухогонка из лосиного хвоста с ручкой из кости носорога.

— Чересчур ты заботлива! — засмеялась Баочай, подходя к Сижэнь. — Зачем тебе мухогонка?! Неужели в комнату могут пробраться мухи и комары?

Сижэнь вздрогнула от неожиданности, но, увидев Баочай, положила вышиванье на колени и с улыбкой тихо сказала:

— Как вы меня напугали, барышня! Конечно, я и сама знаю, что через густую кисею ни комары, ни мухи не проникнут. Но мошкара как-то пролезает! Я было задремала и вдруг чувствую, кто-то меня укусил, да так больно, как муравей!

— Ничего удивительного! — заметила Баочай. — За домом речка, на берегу благоухают цветы. В комнате пахнет благовониями. А насекомые обычно водятся среди цветов и летят на запах. Разве ты не знаешь?

Баочай поглядела на вышиванье в руках Сижэнь. Это был набрюшник из белого шелка на красной подкладке, Сижэнь вышила на нем утку и селезня среди лотосов. Лотосы были красные, листья темно-зеленые, а утки пестрые.

— Ай-я! — воскликнула Баочай. — Какая прелесть! Но стоит ли тратить время на пустяки? Для кого же это?

Сижэнь приложила палец к губам и указала на спящего Баоюя.

— Зачем ему? — засмеялась Баочай. — Ведь он уже взрослый!

— Именно потому, что это ему не нужно, я и вышиваю так тщательно, — пояснила Сижэнь. — Если понравится, он, может быть, и наденет. Сейчас очень жарко, а он спит беспокойно, поэтому лишняя одежда не помешает. Тогда пусть себе раскрывается! Вы говорите, я потратила много времени, но это еще что! Посмотрели бы вы, какой набрюшник на нем сейчас!

— До чего же ты терпеливая! — воскликнула Баочай.

Сижэнь засмеялась и сказала:

— Так наработалась, что спину ломит. Может быть, присмотрите за ним, барышня, а я немного пройдусь?

— Хорошо! — согласилась Баочай, и Сижэнь вышла.

Увлеченная вышивкой, Баочай не подумала о том, что остается наедине с Баоюем. Девушка села на место Сижэнь и снова принялась рассматривать узор. Вышивка была до того хороша, что Баочай не удержалась, взяла иголку и принялась вышивать.

В это же самое время Дайюй встретилась с Сянъюнь и уговорила ее пойти поздравить Сижэнь. Но во дворе Наслаждения пурпуром стояла тишина и все спали. Тогда Сянъюнь решила поискать Сижэнь во флигеле, а Дайюй подошла к окну и сквозь тонкий шелк увидела спящего Баоюя в розовой с серебристым отливом рубашке, возле него — Баочай с вышиваньем в руках, а рядом с ней — мухогонку.

Ошеломленная Дайюй поспешила спрятаться. Затем поманила к себе Сянъюнь и, зажав рукой рот, чтобы не рассмеяться, показала ей на окно. Охваченная любопытством, Сянъюнь заглянула в комнату и уже готова была расхохотаться, но тут вспомнила, как всегда ласкова с ней Баочай и как любит Дайюй осуждать других и злословить. Поэтому она дернула Дайюй за рукав и сказала:

— Совсем забыла! Сижэнь говорила, что нынче в полдень пойдет на пруд стирать. Пойдем туда!

Дайюй все поняла, но не подала виду и последовала за Сянъюнь.

Едва успела Баочай вышить несколько лепестков, как Баоюй заворочался и стал во сне бормотать:

— Разве можно верить этим буддийским и даосским монахам? Выдумали, будто яшма и золото предназначены друг для друга судьбою? Нет! Судьбой связаны только камень и дерево!

Баочай призадумалась было, но тут появилась Сижэнь.

— Еще не проснулся? — спросила она.

Баочай покачала головой.

— Я только что встретила барышень Дайюй и Сянъюнь, — сказала Сижэнь. — Они не заходили сюда?

— Нет, не видела, — ответила Баочай. — А что они тебе сказали?

— Ничего особенного, — ответила Сижэнь, невольно смутившись. — Просто так, пошутили!

— На этот раз они не шутили, — возразила Баочай. — Я хотела тебе кое-что рассказать, но ты сразу ушла.

В этот момент появилась служанка и сказала Сижэнь, что ее зовет Фэнцзе.

— Это как раз по тому делу, — произнесла Баочай и вместе с Сижэнь и двумя служанками покинула двор Наслаждения пурпуром. От Фэнцзе Сижэнь услышала то, что ей собиралась сказать Баочай. Еще Фэнцзе предупредила, что благодарить нужно только госпожу Ван и что к матушке Цзя не надо идти, чем поставила Сижэнь в неловкое положение.

Побывав у госпожи Ван, Сижэнь вернулась во двор Наслаждения пурпуром. Баоюй уже проснулся и, узнав, зачем ходила Сижэнь к госпоже Ван, не мог скрыть свою радость.

— Уж теперь-то ты не уедешь домой! — смеясь, сказал он. — Помнишь, ты говорила как-то, когда вернулась из дому, будто жить здесь тебе невмоготу и старший брат собирается тебя выкупить. Все это ты придумала, чтобы попугать меня! Посмотрим, кто теперь осмелится тебя забрать.

— Не болтай глупостей, — усмехнулась Сижэнь. — Я принадлежу не тебе, а твоей бабушке, и если захочу уйти, спрашиваться буду не у тебя, а у нее!

— Пусть так, — согласился Баоюй, — а тебе безразлично, что подумают люди, если ты попросишь тебя отпустить? Ведь все будут считать, что это из-за моего дурного характера!

— Как?! — вскричала Сижэнь. — Неужели ты думаешь, что я способна служить человеку низкому и плохому? Да я скорее умру! Ведь никто не живет больше ста лет, так уж лучше со всем разом покончить, чтобы не видеть ничего и не слышать!