Автор неизвестен - Записи о Масакадо

Говорят, что этот Масакадо был потомком в пятом колене государя Амэкуни Осихаруки Амэноситасиросимэсу, правившего из дворца Касивабара [1] [1] Т. е. императора Камму (737–806, пр. 781–806). , и внуком принца Такамоти, потомка государя в третьем колене. Отец его — Тайра-но асон Ёсимоти [2] [2] Асон (букв. «вассал государя») — элемент имени, указывающий на придворный ранг. С первого по третий ранги присоединяется к фамильному имени, и личное имя не указывается. У придворных четвёртого ранга — после фамильного и личного имён, у придворных пятого ранга ставится между фамильным и личным именами. — был военачальником Охранного ведомства, что в земле Муцу, а помощник правителя земли Симоса — Тайра-но Ёсиканэ-но асон — приходился ему дядей, — впрочем, в 9-м году Энтё [3] [3] 931 г. между ними случилась размолвка из-за женщины [4] [4] Скорее всего, имеется в виду нападение Ёсиканэ на Масакадо, когда он увёл свою дочь, жену Масакадо. , и отношения с ним испортились.

Урато Номото <> [5] [5] Лакуна в тексте. Тасуку собрал войска и поджидал Масакадо. Издали виднелись его отряды с поднятыми ввысь значками, посвящёнными богам, с развёрнутыми стягами и бьющие в гонги. (Значки — вид оружия [6] [6] Ошибка переписчика; в данном случае речь идёт о пиках с флажками и бунчуками из бычьих либо конских хвостов. , при изготовлении используют звериный мех. Гонги — военные барабаны, в просторечии называемые фурицудзуми)

Тут уж не смог бы Масакадо отступить, если бы и хотел, а наступать ему тоже было не с руки. Однако же, укрепясь духом, двинул он войско, и воины скрестили клинки в сече. На его счастье подул попутный ветер, и стрелы, летя по ветру, метко поражали врага. Храбро сражались воины Тасуку, но были они разбиты. Многие полегли в этой битве, и лишь горстка осталась в живых.

В четвёртый день [7] [7] Четвёртый день второго месяца 5-го года Дзёхэй (935 г.) преданы огню были все без остатка жилища врагов, от поместий предводителей войск Тасуку — Номото, Исида, Оогуси и Торики, — и до дворов простых воинов. Блуждали в дыму люди, что прятались в подожжённых домах, и не было им спасения, а кому удавалось выбежать из пожара — устрашённые стрелами, бросались назад в огонь и гибли в стенаниях. <> В единый миг в дым обратилось нажитое за тысячу лет. И более того, в трёх уездах — Цукуба, Макабэ и Ниибари — было сожжено дотла более пятисот дворов воинов Тасуку. О горе! Мужчины и женщины лежат в огне, подобно поленьям. Ценности все разграблены без остатка. В этих трёх мирах, что подобны горящему дому, у добра пять хозяев, и неизвестно, когда оно появится и когда пропадёт — уж не о таких ли случаях это сказано?

В тот день треск пожара был громче грохота грома. В тот час дым, покрывавший небо, был гуще, чем тучи. Храмы Горных царей, окутанные дымом, будто спрятались за скалами. Дома, обратившись в пепел, развеяны ветром. Плакали и стенали видевшие это чиновники и простые землепашцы. Воздыхали в печали, прослышав об этом, люди в далёких и близких землях — и знавшие погибших и незнакомые. Смерть от вражеских стрел внезапно разлучила отцов и детей, а тем, кто бежал, побросав щиты, суждено было расстаться с супругами.

Садамори призвали в столицу по служебным делам, и весть о случившемся застала его в дороге. Подробности узнал он, уже прибыв в Киото.

Обдумал он то, что произошло. При нынешних обстоятельствах оказывается он сообщником чиновника Минамото-но Мамору и сыновей его [8] [8] По-видимому, Садамори приходился зятем Мамору. . Хоть и не приходилось ещё ему помогать Мамору военной силой, но всё равно оказался он связан с ним семейными узами. Дом почтенного батюшки его, Куники, уничтожен до основания, и сам он погиб. Когда слышал Садамори эти вести в далёкой столице, сердце его исполнялось печали. У имущества пять хозяев, и не о нём он печалился. Горестно было, что с отцом разлучила его смерть, и отправился тот к Жёлтому источнику, а оставшаяся в живых мать в одиночестве скитается по горам и долам. Проснувшись утром и услышав об этом, умывался он слезами, по вечерам, улёгшись, думал он об этом, и тоска жгла ему грудь.

Садамори, не в силах сдержать тоску по родным, подал ко двору прошение об отпуске и выехал в родные края. Прибыл он к воротам своего дома и искал средь пепла останки отца, разыскивал в горах мать. Хоть и досталась ему должность родителя, однако ещё сильнее испытал оттого горечь разлуки. А через некоторое время, расспрашивая людей, смог он найти тех, кто знал его супругу. Так удалось ему вновь соединиться с любимой женой.

Предаваясь печали, повязывали они чёрные волосы простой тканью, поверх траурных одежд подвязывались поясом из листьев осоки. Минула зима, пришла весна, и закончились наконец дни траура. Сменился год, и истёк срок, отпущенный для оплакивания родителя.

Садамори как следует обдумал, что ему делать, и решил, что Масакадо — не потомственный его враг, а вышло так лишь из-за связи его с родом Минамото. (Есть изречение — низкорождённые следуют за высокородными, и слабые прилепляются к сильным.) Садамори и так имеет должность выше, чем смел он надеяться. Надлежит вернуться в столицу и устремить все помыслы продвижению по службе. Помимо того, кто кроме сына позаботится о матери, потерявшей кормильца? Кто кроме него распорядится немногими полями и землями, что у них есть? Лучше всего будет жить с Масакадо в дружбе, он — в столице, Масакадо — в Восточных землях, подобно двум крыльям птицы. Так он и известил повсюду, что намерен жить в мире с Масакадо.

Ожидал Садамори встречи с Масакадо. И был тогда некий Тайра-но Ёсимаса, сын дяди Масакадо, Кадзуса-но скэ Такамоти-но Оокими,　рождённый от наложницы. Этот Ёсимаса и брат его, Скэ Ёсиканэ-но асон, были родичами прежнего чиновника управы земли Хитати Минамото-но Мамору. Мамору тогда оплакивал сыновей своих — Тасуку, Такаси и Сигэру, погубленных Масакадо. Скэ Ёсиканэ в то время находился в Кадзуса, и не было ему ведомо об этом деле. Ёсимаса же, пребывая в тоске по убитым родичам, блуждал по всей земле Хитати и искал убить Масакадо.

Безмерно опечален был Ёсимаса смертью родичей по браку, и сразу же забыл он о кровной связи с Масакадо. Вынашивал он планы сражений, горя желанием покарать Масакадо. Минамото-но Мамору, видя такую решительность Ёсимасы, посветлел лицом и обрадовался, хоть и неведом ещё был исход войны. И вот воины Ёсимасы, неся на спине щиты, двинулись в поход.