Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

— Не знала я, батюшка, что вам нездоровится, — говорила она. — Хороши Гуйцзе с Иньэр! Сами навестили батюшку, а мне ни слова. Уж не осудите меня. Прошу прощения, что не проведала вас раньше.

— Не поздно и сейчас, — отозвался Симэнь. — И подарки купила. Мамаше вашей за хлопоты спасибо передай.

— Что это за подарки! — улыбалась Айюэ. — В спешке собирала. Как вы похудели, батюшка. Очень изменились. Это вам к столу сгодится.

— Годиться-то оно годится, да ест он уж больно мало, — заметила Юэнян. — Вот сегодня рисового отвару немножко отведал и все. Только что доктор осматривал.

— Матушка, — обратилась к хозяйке певица. — Велите голубка сварить. Я сама батюшку покормлю. Может, с рисом покушает. Вы грузны, батюшка, вам надо кушать. Разве так можно! Вы ведь всей семье опора.

— Он в рот возьмет, а есть не будет, — заметила Юэнян.

— Слушайте, что я вам говорю, батюшка, — не унималась певица. — Если вам даже и не хочется, ничего, как-нибудь через силу, а питаться необходимо. Не корнями жив человек, а питьем да едою. Надо как-то себя поддерживать. А то совсем отощаете. Что же от вас останется!

Немного погодя сварился голубь. Сяоюй подала его вместе с рисовым отваром. Его приготовили из отборного риса и приправили тыквенно-баклажанным маринадом, отчего он издавал исключительный аромат. Чжэн Айюэ забралась на кан и, встав перед Симэнем на колени, сама стала кормить его, держа в руке чашку с рисом. Симэнь не без усилий съел полчашки рису, попробовал голубятины и закачал головой.

— Благодаря лекарствам да и моим уговорам вот вы как-никак и поели немножко, батюшка, — говорила Айюэ.

— На этот раз батюшка побольше покушали, заметила Юйсяо. — А все потому что вы, сестрица, за ними поухаживали.

Юэнян распорядилась подать певице чаю, а под вечер угостила вином и закусками, наградила пятью цянями серебра и отпустила. Перед уходом Айюэ еще раз зашла к Симэню.

— Полежите, батюшка, потерпите и поправляйтесь, — наказала она, земно кланяясь. — А я вас еще как-нибудь навещу.

Вечером Симэнь принял вторую дозу лекарства Лю Цзюйчжая. Боль распространилась по всему телу. Симэнь стонал целую ночь. Утром, в пятую стражу, вскрылась опухоль мошонки, и он очутился в луже крови. К тому же на черепашьей головке выскочил шанкр, и непрестанно сочилось фиолетовое выделение. Симэнь потерял сознание.

Юэнян и остальные жены, крайне этим встревоженные, не отходили от больного. Когда стало ясно, что не помогут никакие лекарства, Юэнян пригласила старуху Лю. Та в передней крытой галерее зажгла свечу в форме человека и пустилась в шаманский танец.

Слугу послали к столичному воеводе Чжоу узнать, где пребывает Бессмертный У, чтобы пригласить его к больному. Ведь это он в свое время предсказал Симэню, что в этом году тот «будет кровью харкать и гноем истекать, начнет сохнуть, чахнуть, увядать».

— Не следует беспокоить господина Чжоу, — заметил Бэнь Дичуань. — Бессмертный У обретается за городскими воротами у храма Бога Земли, где предсказывает судьбу и врачует недужных. Ходит лечить, когда позовут, а наград не принимает.

Юэнян тотчас же послала за ним Циньтуна.

Бессмертный У вошел в спальню и поглядел на Симэня. Он был совсем не тот, что прежде. Сильно осунулся, лежал как пласт. Голова его была перевязана платком. Бессмертный нащупал пульс.

— Вы не в меру увлекались вином и женщинами, сударь, — заключил он, — вот отчего у вас и истощилась почечная вода. Опустошающий огонь, рожденный морем страстей, дошел в вас до великого предела. [1519]Болезнь проникла в самое нутро [1520]и с трудом поддается лечению. Вот послушайте восьмистишие. Он страдает оттого, что:

Юэнян поняла, что недуг Симэня не поддается лечению.

— Если не помогут снадобья, не могли бы вы, учитель, предсказать его судьбу? — спросила она.

Бессмертный перебрал ему пальцы, осмотрел линии руки и рассчитал знаки появления на свет.

— Вы родились, сударь, под знаком тигра, в год третий — бин-инь, месяц сорок пятый — моу-шэнь, день девятнадцатый — жэнь-у, час пятьдесят третий — бин-чэнь. Теперь же идет год моу-сюй, тридцать пятый. Вам, стало быть, тридцать три года. Для предсказания судьбы придется рассмотреть движение знаков зодиака. [1521]Хотя огонь и земля находятся в расстроенном положении, [1522]в этом году земля под пятым небесным знаком моу преодолевает воду под девятым небесным знаком жэнь. [1523]Год отмечен засухой. В первую луну, а она под пятнадцатым знаком моу-инь, три небесных пятерки моу сталкиваются с земной пятеркой чэнь, [1524]а перед этим не устоять. Пусть вы богаты и счастливы, но долголетия вам не видать. А вот то, что обыденной речью выразить неудобно. Послушайте стихи!

— Если судьба не сулит ему ничего хорошего, — продолжала Юэнян, — не могли бы вы, учитель, погадать по тварям и по созвездиям? [1525]

Бессмертный У разложил изображения тварей напротив знаков небесных стволов и земных ветвей, а затем сказал:

— Раз и твари не предвещают хорошего, не могли бы вы, наставник, истолковать мне сон?

— Что за сон вам привиделся, сударыня? — спросил прозорливец. — Расскажите. Бедный инок объяснит его вам.

— Мне приснились огромные палаты, которые должны вот-вот рухнуть, — рассказывала Юэнян. — Я была одета в красное. У меня сломалась бледно-голубая нефритовая шпилька. Потом я уронила восьмиугольное зеркальце, [1529]и оно разбилось.

— Я вам растолкую ваш сон, сударыня, только на меня не обижайтесь, — произнес монах. — Готовые рухнуть палаты предвещают несчастье вашему супругу. Красные одеянья — вам скоро предстоит облачиться в траур. Поломанная шпилька сулит прощание с вашими сестрами, а разбитое зеркало — близкое расставание супругов. Вещий сон! Не к добру!

— Есть еще хоть какая-нибудь надежда, наставник? — спрашивала Юэнян.

— Когда Белый тигр уже встал на дороге, а Дух Утраты готовит беду, [1530]ее не отвратит и бессмертный, от нее не избавит и сам Тайсуй — властитель лет Юпитер. Что установлено всемогущей природой, того не изменят ни духи, ни черти.