Сёсан Судзуки - Японская новелла

Литературная среда Японии того времени представляла собой арену острой полемики для представителей самых разных течений. Здесь были и отживавшие свой век натуралисты, и новомодные сюрреалисты, писатели социалистической ориентации и т.д. Япония тогда (да и сейчас тоже) считалась “раем для переводов” — все мало-мальски значительное, что появлялось на Западе, мгновенно становилось достоянием публики. Кавабата больше всего общался с теми молодыми писателями (Кикути Кан, Ёкомицу Риити), которых стали называть “неосенсуалистами”. Молодые люди, увлекавшиеся Джойсом, Прустом и Кафкой с удовольствием и благосклонностью приняли этот ярлык. В понимании этих писателей, группировавшихся вокруг созданного ими журнала “Бунгэй дзидай” (“Литературная эпоха”), это было направление, которому принадлежит будущее. Они сходились на том, что только субъективное способно проникнуть в суть вещей, а литература должна воспроизвести возникающие при этом проникновении ощущения. Суждение сколь расплывчатое, столь и банальное. Оно могло появиться только в эпоху брожения умов и идей, когда литературные манифесты сыпались горохом на голову слегка ошарашенного читателя. Не случайно, что последователи неосенсуализма вскоре стали называть себя “школой нового искусства”, потом “неопсихологами”...И, разумеется, природный талант Кавабата ни в какие манифесты не вмещался.

Одаренность Кавабата с самого начала блестяще проявилась в его сверхкоротких рассказах, которые он писал всю свою жизнь. В 1952 г. большую часть написанного в этом жанре он свел в сборник “Рассказы на ладони”. И в этих компактных, “складных” рассказах литературный гений японского народа нашел свое законченное выражение. В своей истории японцы показали миру и самим себе, что лучше всего они ощущают себя в коротких формах — будь то стихи или проза. Повествования более объемные на вкус западного читателя зачастую выходят у них чересчур тяжелыми и рыхлыми. И это не случайно: “настоящие” знатоки всегда считали, что произведение с ясным и четким сюжетом выглядит вульгарным. В произведениях Кавабата (как коротких, так и длинных) четко выстроенный сюжет тоже, как правило, отсутствует. Главное у Кавабаты — это настроение, поэтическое переживание. В сущности “Рассказы величиной с ладонь”, взятые как одно целое, — это произведение в традиционном жанре дзуйхицу, где самые разносюжетные, разнотемные фрагменты сведены под одной обложкой. Главное, что их объединяет — это личность автора, который “подножный корм” самых обыденных ситуаций превращает в глубокие философские притчи. Многие японские критики считают, что это произведение построено по принципу рэнга — цепочки стихов, “склеенных” между собой по ассоциативному принципу. Получается, что “Рассказы величиной с ладонь” — это не столько разношерстный сборник, сколько самостоятельное произведение, где фрагментарность является условием для выявления “автобиографии взгляда”, в поле которого попадает сама жизнь.

А.Н.Мещеряков

Тисакобэ-но Сугару 2был телохранителем государя Юряку 3[при жизни его называли государем Охацусэ Вакатакэ], что правил Поднебесной из дворца Асакура в Хацусэ 4двадцать три года, и не расставался с ним — как печень и легкие.

Однажды, когда государь пребывал во дворце Иварэ, Сугару вошел в опочивальню, не зная, что государь возлежал там с государыней. Государь устыдился и встал с ложа. В это время в небе раздался раскат грома. Государь повелел Сугару так “Доставь Гром сюда” 5. Тот отвечал “Доставлю”.

Получив государево повеление, Сугару покинул дворец, повязал на лоб красную повязку 6, прикрепил к копью красный прапорец 7и вскочил на коня. Он миновал холм Ямада в деревне Абэ, храм Будды Тоёра 8и прибыл на перепутье в Кару-но Морокоси. Он закричал “Небесный бог грома! Государь призывает тебя!” Отсюда он повернул коня и по пути обратно говорил так “Хоть он и бог грома, а ослушаться государя не посмеет”.

Пока он скакал, бог грома упал между храмом Тоёра и холмом Иока. Увидев это, Сугару позвал жрецов родных богов 9, и они усадили его в священный паланкин 10. Затем направились в государев дворец, и [Сугару] доложил государю “Я доставил бога грома”. Гром испускал сияние, и ярко светился. Государь увидел его, испугался, совершил множество приношений и велел ему возвратиться на то место, где он упал. Сейчас это место называется Икадзути-но Ока — Холм Грома. Он находится в старой столице 11 к северу от дворца Оварида.

Через какое-то время Сугару умер. Государь распорядился какое-то время не хоронить его 12и семь дней, и семь ночей оплакивал его верность. Усыпальницу воздвигли на том месте, где упал Гром, поставили там прочный обелиск, на котором начертали так “Могила Сугару, поймавшего Гром”. Гром тогда пришел в ярость, зашумел, спустился на землю, стал пинать обелиск, топтать, и обломки погребли его. Государь услышал об этом и велел отпустить Грома живым. Гром не мог двинуться семь дней и семь ночей. Государевы слуги [снова] поставили обелиск и начертали на нем “Могила Сугару, поймавшего Гром и при жизни, и после смерти”.

Название Икадзути-но Ока — Холм Грома, — данное ему во времена старой столицы, происходит отсюда 13.

В давние времена, в правление государя Киммэй [при жизни его звали Амэкуни Осихаруки Пиронипа, и он управлял страной из дворца Канадаси, что в Сикисима], некий муж из уезда Оно провинции Мино 15вскочил на коня и отправился искать невесту пригожую. В широком поле повстречалась ему красивая девушка. С готовностью она подошла к нему. Он же подмигнул ей и спросил “Куда путь держишь, девица?” Та отвечала “Я ищу доброго мужа”. И еще он сказал: “Хочешь стать моей женой?” Она ответила “Да, хочу”. Он отвез ее в свой дом, они поженились и стали жить.

Прошло немного времени, жена забеременела и родила сына. Тогда же, пятнадцатого дня двенадцатой луны, ощенилась и их собака. Завидев хозяйку, щенок всегда злобно смотрел на нее, свирепел и обнажал клыки. Хозяйка испугалась и велела мужу “Забей собаку до смерти”. Но он жалел ее и не убивал.

Во второй или третьей луне, когда собирался ежегодный налог рисом 16, хозяйка пошла в сарай, где женщины толкли рис в ступках, чтобы накормить их. Щенок залаял на хозяйку и погнался за ней, норовя укусить. От страха и ужаса она обернулась лисицей и вспрыгнула на изгородь. Увидев это, хозяин сказал: “Между мной и Тобой был рожден сын и потому не смогу забыть тебя. Приходи почаще и спи со мной”. Она так и делала — приходила и спала с ним. Поэтому ее и назвали Кицунэ 17.