Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая

— Наставник не счел царство Янь за земли варваров, а Даня — недостойным своих предков и снизошел до нашего захолустья. А ведь царство Янь затеряно на северных границах, в глуши, так что вполне можно уподобить его краю дикарей. Учитель не почел за унижение приехать, и Дань готов быть ему слугой. Гляжу на ваш нефритовый лик, — добавил он, — и мнится мне: то явился дух-предок, дабы защитить царство Янь. Прошу учителя снизойти до нас и претерпеть нашу скудость.

Тянь Гуан ответил ему таким словом:

— С той поры, как, волосы связав пучком {14} 14 …волосы связав пучком… — т. е. достигнув двенадцатилетнего возраста — совершеннолетия. , утвердился в нравственной чистоте, и по сей день я преклоняюсь перед высокими деяниями наследника и славлю его доброе имя. Почту за счастье быть наследнику полезным.

Дань опустился на колени и пополз к Тянь Гуану. Слезы ручьем текли по его лицу. Он сказал:

— Долгое время Дань жил заложником в царстве Цинь, и Циньский князь не оказывал ему должного почтения. День и ночь сердце Даня жжет мысль о мести. Если считать народ, то у Цинь его больше, если мерить силу, то Янь слабее. Хотел бы заручиться поддержкой соседних царств, да сердце, горящее местью, не может ждать. Не замечаю, где вкушаю пищу, не сплю спокойно по ночам. Пусть даже Янь и Цинь погибнут вместе, и тогда я буду счастлив — мой остывший пепел вспыхнет огнем, а белые кости оживут! Желал бы получить у наставника совет.

Тянь Гуан испросил отсрочки:

— Дело это важное, прошу дать мне время подумать.

Дань поселил наставника в верхних покоях. Трижды на дню сам подносил ему еду и беспрестанно справлялся о здоровье.

Прошло три месяца. Наследник был удивлен, что гость хранит молчание. Он решил обратиться к Тянь Гуану. Удалив слуг, он сказал:

— Придя ко мне, учитель явил свое сочувствие и сострадание. Я ожидал, что он предложит мне удачный план. Уже три месяца, как я готов внимать его советам. Неужто наставнику нечего мне предложить?

Тянь Гуан ответил:

— Если бы наследник и не напомнил мне, все равно я намеревался высказаться. Известно, что скакун быстроногий, когда молод, легко покроет тысячу ли {15} 15 Ли — мера длины, в древности около 400 м. , а одряхлев, и малого пути не пройдет. Сейчас, когда наследник прослышал обо мне, я уже стар. Предложи я некий удачный замысел — в одиночку наследнику его не исполнить, пожелай я сам взяться за дело — сил не хватит. Наблюдал я за вашими храбрецами, среди них нет нужного вам человека. Вот Ся Фу — у него кровь храбреца, но в гневе лик его красен. Или Сун И — у него жилы храбреца, но в гневе он ликом темен. Далее, возьмем У Яна — кости храбреца, но в гневе лик его бел. Лишь одного человека знает Тянь Гуан — это Цзин Кэ, про него можно сказать: вот муж, обладающий духом храбреца, ибо в гневе лик его невозмутим. Познанья Цзин Кэ обширны, память тверда, телом он могуч, костью крепок; он не ввязывается в пустяковые дела и жаждет совершить великий подвиг. Еще в бытность свою в царстве Вэй он спас жизнь не одному десятку великих мужей. А ваши молодцы все заурядны, вот и выходит, что в деле, задуманном наследником, без Цзин Кэ не обойтись.

Дань поднялся с циновки, совершил перед наставником двойной поклон и сказал:

— Если удастся, следуя мудрому совету наставника, свести тесное знакомство с Цзин Кэ, то в царстве Янь во веки веков будут совершаться жертвоприношения духам Земли и Неба. И это будет ваша заслуга, наставник.

Тянь Гуан собрался в обратный путь. Наследник самолично провожал его, а при прощании, взяв его руку в свою, сказал так:

— Дело государственное. Прошу не разглашать тайну.

На что Тянь Гуан улыбнулся и ответил:

— Согласен.

Вскоре Тянь Гуан повидал Цзин Кэ. Он сказал ему:

— Тянь Гуан, который не достоин своих предков и сам бессилен что-нибудь сделать, рассказал о вас наследнику царства Янь — мужу редкостной добродетели. Он всем сердцем расположен к вам, и я хотел бы, чтобы вы стали ему другом.

Цзин Кэ ответил:

— Убеждения мои таковы: для того, кто мне по душе и чьи мысли разделяю, — себя не пощажу. Но и волоска не выдерну ради того, с кем мыслю розно. Ныне наставник предложил мне стать другом Даня. Почтительнейше принимаю предложение.

Услыхав о его согласии, Тянь Гуан сказал далее:

— Говорят: истинный муж не вызывает в других сомнений. Прощаясь, наследник сказал Тянь Гуану: «Это дело государственное. Прошу не разглашать тайну». Значит, князь усомнился в нем. Тянь Гуану стыдно жить под подозрением. — И тут, оборотясь к Цзин Кэ лицом, он принял смерть — заглотнул язык и умер.

Когда Цзин Кэ прибыл в Янь, Дань с почетом усадил его в колесницу, которой сам правил. Он предложил ему почетное место слева от себя {16} 16 …место слева от себя… — т. е. наиболее почетное место у трона, где находились высшие гражданские сановники. , и тот, взявшись за веревочные поручни, поднялся в колесницу и сел, не соблюдая чина. Во дворце Цзин Кэ сам занял почетное место, не дожидаясь, пока гости и хозяева рассядутся. Затем он сказал:

— Тянь Гуан превозносил мне человеколюбие и добросердечие наследника, он говорил, что тот наделен редкими добродетелями, что высокие деяния его угодны Небу. Поистине слухом о славе Даня полнится земля. Потому Цзин Кэ покинул столицу Вэй и прибыл в Янь, не убоявшись опасности и дальности пути. Наследник радушно приветствовал Цзин Кэ, как встречают, по обычаю, старого друга, и оказал ему почести, каковые воздают впервые прибывшему гостю. Цзин Кэ принял это как должное, не чинясь, ибо достойный муж, если уж доверяет другому, то как самому себе.

Дань осведомился:

— Здоров ли учитель Тянь Гуан?

Цзин Кэ ответил:

— Прощаясь со мной, учитель сказал, что наследник просил его не разглашать государеву тайну, выказав ему тем свое недоверие, а это позор для достойного мужа. Тянь Гуан в моем присутствии принял смерть.

Наследник был поражен, он посерел в лице, а затем, всхлипывая и глотая слезы, сказал:

— Да разве мог Дань усомниться в учителе? Он ведь только предостерегал! Ныне, когда учитель покончил с собой, Даню остается одно — самому покинуть этот мир.

Наследник долго пребывал в растерянности, был безрадостен и мрачен.

Некоторое время спустя Дань устроил пир, на который пригласил Цзин Кэ. Когда все изрядно охмелели, Дань поднялся, чтобы самолично поднести ему чашу. Но тут храбрейший муж по имени Ся Фу обратился к Цзин Кэ с таким словом:

— Известно, что с тем, кто не обрел доброй славы в родных местах, нечего толковать о высоких деяниях. Равно как нельзя судить о достоинствах коня, не зная, может ли он мчать колесницу. Вот я и спрашиваю: какую службу может исполнять у нашего наследника Цзин Кэ, человек, издалека прибывший к нам? — Так Ся Фу пытался задеть Цзин Кэ.