Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

На царевича оказало действие вино, он отбросил покрывало печали, и захотелось ему поиграть на руде. Он спросил разрешения, взял инструмент и начал любовную песню на печальный лад. Да так пел, что Рухафзай чуть ума не лишилась. Спрашивает она:

– Этому вашему приятелю при его таланте и голосе, столь прекрасном и соразмерном, что за нужда во мне и мне подобных?

Тут Самак посчитал, что настало время для разговора. Поднялся он, поклонился и сказал:

– Эх, душенька, известно ли тебе, что такое благородство и что такое наше дело?

– Благородство – достояние мужей благородных, – отвечает ему Рухафзай, – но коли женщина благородно поступает, не хуже мужчины бывает.

– А тебе благородство не чуждо?

– Насчет моего благородства будь спокоен, у меня с этим все в порядке. Коли случится что с человеком, буду я ему нужна – жизнь за него положу. Я свой долг знаю, я его исполняю и, если кто-нибудь прибегнет к моей защите, клянусь, не оставлю его, пока жива. И никогда я не выдам чужой тайны, никому ее не открою. Вот как я понимаю великодушие и благородство. А теперь скажи, куда ты клонишь. Коли есть у тебя тайное дело, доверься мне, а если это вещь, которую надо сохранить, поручи ее мне.

Самак-айяр поблагодарил ее и ответил:

– Да, есть у меня тайна, я тебе ее открою, есть и предмет, который нужно сохранить, я тебе его вручу. Но я желаю, чтобы ты подтвердила свои слова клятвой.

– Клянусь творцом всего сущего, клянусь жизнью святых мучеников, что я с вами заодно, что я буду другом вашим друзьям и врагом вашим врагам, – молвила Рухафзай. – И никогда я не выдам вашей тайны и, чем смогу, тем вам помогу. Добро совершу, ошибки не допущу, хитрить с вами не буду, злоумышлять позабуду, а если со мной от этой дружбы какая беда стрясется и мне худо придется, сочту, что так и надо, и вам в вину ставить не буду. А коли не добьюсь я, чего вы желаете, не слыть мне благородным молодцом-удальцом среди женщин!

Тогда Самак сказал:

– Голубушка, этот чужеземный юноша – наш повелитель, он царевич из Сирии, звать его Хоршид-шах, он прибегнул к нам и находится под нашей защитой, а прибыл он сюда сватать Махпари.

– Самак, да разве этого Хоршид-шаха, о котором ты говоришь, не сцапала нянька? – удивилась Рухафзай. – Разве вы об этом не слыхали?

Самак рассказал ей, как было дело, Рухафзай посмотрела внимательно на красоту царевича, на его кудри, стан, назвала его своим сыном и сказала:

– Как достойно поступил Фаррох-руз, что жизнь свою отдал ради жизни Хоршид-шаха! Однако то, что вы мне рассказали, – дело трудное, тут золотом, или силой, или слезами не поможешь, таким манером с противником, подобным няньке-колдунье, не справиться. Что вы надумали?

Самак ответил:

– Ну, если бы можно было уладить все при помощи плутовства и воровства, удальства или денег, мы бы к тебе в дом не заявились. Попробуй теперь ты найти выход.

Немного спустя Рухафзай подняла голову и сказала:

– Есть одно средство. Но только Хоршид-шах должен меня слушаться и делать все, что я скажу.

Они пообещали, что так и будет, поручили царевича Рухафзай, а Шогаль и Самак ушли.

После того Рухафзай сказала:

– О царевич, ты теперь мой названый сын, я поклялась, а это для меня важно. Надобно делать все, что я скажу.

– Приказывай, – ответил царевич, – все, что скажешь, выполню.

Рухафзай тотчас намазала ему хной ладони и ноги, расчесала и заплела волосы и при помощи басмы, сурьмы, индиго, белил и румян, мушек и всего прочего, что употребляют знатные женщины, разукрасила его так, как они украшают себя, нарядила в шелковую рубашку и, полукафтан, покрывало золотым обручем закрепила, нарекла его Дельафруз и поставила прислуживать вместе с невольницами. На следующий день пришли Шогаль и Самак-айяр, увидели царевича в таком обличье и дали ему зелья – порошок, от которого человек сознание теряет, – а еще снабдили его веревочной лестницей и сказали:

– Это тебе пригодится, мужайся.

С этими словами они ушли, а Рухафзай отправилась на службу к дочери шаха.

Когда пришел Ноуруз, шахская дочь Махпари выехала на праздник в сады, чтобы повеселиться и попировать там с девушками. Подошла очередь Рухафзай быть при Махпари, развлекать ее беседой. Во время разговора Махпари в шутку стала просить у Рухафзай подарок к Ноурузу. Рухафзай воспользовалась случаем и сказала:

– О царица красавиц, я купила тебе к Ноурузу невольницу и так ее обучила, что она стала совершенством и волшебством.

Махпари принялась приставать к ней:

– Пошли за этой невольницей, я хочу на нее посмотреть!

Рухафзай наказала Лала-Салеху пойти к ней домой и привести Дельафруз. Тот отправился в дом к Рухафзай, забрал Дельафруз, и барбат не забыл, и привез в сады. Когда Хоршид-шах вошел туда, он увидел, что Махпари восседает на троне, словно утреннее солнце, а девушки стоят вокруг нее. Он поздоровался, поклонился, а потом подбежал и поцеловал Махпари руку. Махпари это понравилось, она спросила, как зовут девушку.

– Ее имя – Дельафруз, – ответила Рухафзай. – Как госпожа пожелает называть ее?

– Она своему имени соответствует [16], – решила Махпари. – Пусть так и будет.

И она приказала всем так называть девушку. А Дельафруз взяла в руки барбат и начала: «Ах, как общество прекрасно, глаз не можно отвести, и любовь у всех в чести!» И такое это было пение, что и шахская дочь, и зловредная кормилица, и все присутствующие просто ума лишились. Кормилица про себя воскликнула: «Где же раньше-то скрывалась эта девушка?.. Я бы ей жизнь свою посвятила…» И Махпари так же подумала, а уж о невольницах и говорить нечего.

Когда Хоршид-шаха так вот приняли в свой круг, Рухафзай даже чанг выронила от удивления. А Фагфур-шах возвращался из своего дворца и случайно оказался у ворот сада; он тоже услыхал пение Дельафруз.

– Хороший голос, – сказал он Мехран-везиру, – давай зайдем, выпьем вина под эту песню.

Но Мехран-везир отказался.

– О шах, – заявил он, – раз Махпари у тебя ничего не просит, и ты у нее ничего не ищи.

С этим и прошли они мимо. А в саду веселье разгорелось, Махпари с чашей вина в руке подозвала Дельафруз и протянула чашу ей. Та поклонилась, взяла чашу, сказала: «За любимый лик» – и прочла стих:

И так они веселились, пока не наступила ночь. Тогда Рухафзай встала, взяла Дельафруз за руку и поклонилась, собираясь уходить. Махпари это не понравилось, она сказала ей:

– Ты же подарила мне ее на Ноуруз, а теперь назад забираешь? Пусть сегодняшнюю ночь побудет здесь, а то со мной нет моих невольниц, поболтать не с кем. Мы с ней сегодня побеседуем, а завтра вечером она вернется к тебе.